Ольгин Крест, часть 3

Сведения Ефима Андреева

Интересные сведения оставил в своих записках «Краткие историко-статистические сведения о церквах и приходах Гдовского уезда» крестьянин (он многие годы был волостным старшиной Выскатской волости Гдовского уезда, а Принаровье примерно в это время входило в состав данной волости) Ефим Андреев. Данные записки были составлены в 1865 году и опубликованы в Приложениях к «Историко-статистические сведения о С.-Петербургской Епархии. Выпуск десятый и последний» (1885 г.):

«Во время военных действий Петра Великого со шведами, войска русские, с неутомимыми усилиями, пролагали себе пути чрез места непроходимые. Следы их трудов видны доселе и известны под именем шереметевской дороги ... Отсюда дорога шла мимо старинной деревни, где было «Васильево сиженье», или военный пост; отсюда дорога проходила на теперешний погост Черный и, мимо деревни «Боровни», на погост Никольский (в «Полях»), и чрез Плюсу на «Печурки», к Ольгину кресту, или «к Николе на Нарове», по берегу Наровы до деревни «Дюк-Переволок», где была переправа чрез р. Нарову в Эстляндию. Дорога проходила чрез места пустынные, чрез болота и мхи; по ней перестали ездить лет 100 тому назад, по причине открывшихся в стране разбоев. Народные сказания передают нам, что, по дороге из Наровы чрез Печурки, в древние времена, проходила «Литва», людей и крестьян жгла, мучила и била на смерть, разоряла и грабила церкви и селения; а в шведскую войну, от Новгорода прошло по ней 40000 войска за Нарову, к Ямбургу и к Нарве ...

Могилы шведов и рыцарей, начиная от Ольгина креста, чрез Поля и Сижно, имеют свое направление к Новугороду, на юго-восток ...

По преданию, Литва, ограбив церковь св. Николая в Ольгином кресте, на Нарове, увезенные из ней иконы употребляла для походных кроватей. Узнав об этом, местные жители напали врасплох на литовских людей, тогда как они раскинули свои таборы на берегу р. Руи; произошла жаркая битва; много русских пало, но все таки они отбили дорогую святыню, — иконы угодников Божиих и нерукотворенного Спаса. С тех пор иконы хранятся в сельской часовне, при деревне Малой Руе ...».

Наровский погост

«Нарова из древности была свидетельницею многих ратных подвигов русских князей против эстляндской чуди, немцев и шведов, и не раз берега ея обагрялись кровию русских, павших от руки врагов. Набеги чуди и немцев не допускали процветать по берегам ея народонаселению. Однако ж то достоверно, что в 15 столетии, на берегу ея, была церковь, построенная, как думают, Псковским посадником Максимом Иларионовичем, который известен был своим благочестием и скончался в монашестве около 1465 г. В 1485 г. уже упоминается о «Наровском попе», который видел у Смерда кабальную грамоту и, донесши о том псковским боярам, был причиною больших смятений во Пскове (грамота была украдена смердами из вечевого ларя). Есть древнейшее свидетельство о том, что в 1585 г. церковь на Нарове существовала и, вероятно, построена во времена Грознаго. Царь Феодор Иоаннович, в наказе своем боярину кн. Феодору Шестунову, велел, для перемирия с шведами «съезду быть на Нарове у Николы, у Ольгина креста, или на старом месте, Плюсе». Во времена самозванцев литовские люди ограбили здешнюю церковь. Память св. благоверной княгини Ольги здесь свято чтится. Окрестные жители собираются к божественной службе и к молебнам в часовне, где хранится, из древности, камень, на котором, по преданию, имела отдохновенье (сидела) св. Ольга, во время обозрения сей страны, тогда дикой и пустынной. В память этого события, усердные псковичи впоследствии поставили крест, по подобию стоявшего в их Троицком соборе. В нише каменнаго, из плиты, монумента, поставлен образ св. Княгини Ольги, над ним — столб и глава с крестом.

Приход раскинут по берегам Наровы на 25 и на 30 верст от церкви, и жители дальних деревень Устья, 1 и 2 Жердянки, Пустаго Конца и Черной, терпят крайнее неудобство в сообщении с церквами, равно удалены и от Нарвы водами и болотами».

Про упоминаемого выше «Наровского попа» Ефим Андреев, видимо, прочитал в «Полном собрание русских летописей. Том пятый. Псковская вторая летопись, издание 1851 г.». Цитата: «Прилучися некоему попу у Норовскыхъ смердовъ чести грамоти, и найде тую грамоту, како смердамъ изъ вековъ вечныхъ князю дань даяти и Пскову, и и всякий работы урочный по той грамоти имъ знати; а о той грамотъ смердьи всей земли смятенье бысть, что они потаивше грамоти не потягнушана своя работы.. И таковую грамоту смердъ исторже у попа изъ рук, и скры». Можно ли по наличию попа делать вывод о том, что уже в XV веке в Принаровье была церковь, очень сложно. Нет, как подтверждающих эту гипотезу документов, так и отвергающую. Но то, что спустя сто лет храм стоял, тут нет никаких сомнений.  Подробнее о датировке строительства церкви в Ольгином Кресте на этой странице.

В писцовых книгах 1585-87 гг. есть несколько упоминаний о церкви и том месте: «За погостом у Николы Чюдотворца, что у Олгина креста, сежа Зверинец, а в ней 24 волоки...»,  «Две пожни Митки Иванова сына Проскурицына Олгина креста, одна пожня на реке на Норове на острову...», «За Петровым за Ондреевым сыном Елманова-Огарева вопче с Николою, что у Олгина креста...» и «Николы Чюдотворецъ что у Олгина креста, пус. Радовля, всего 3 пустоши, а сошного писма в пусте полчети сохи и 4 чети перелогу».

4 сентября 1585 г. царь Фёдор в наказе своим послам, в частности, писал: «... И будет свейские послы отпишут, что они к тому сроку на то место на Норову или на Плюсу на съезде будут ..». 4 ноября того же года: «... Пунтосу Делегарди с товарищи к Волгину Кресту или на Скамью ... А к Волгину Кресту и на Скамью не могли немцев уговорить ...по прежнему на Плюсе ...» («Сборник Императорского Русского Исторического общества». Том 129, 1910 г.).

Сведения XVII века

В записях периода 1616-1623 гг. в росписе пашни и сенокоса, принадлежащих церквям Пскова с пригородами за №75 «Николая Чудотворца отъ Ольгина Креста: 79 четей; 163 копенъ; 2 рубля 27 алтын 1 1/2 деньги; 3 двора» (первая цифра указывает количество принадлежащих церкви пахотной земли, четь - это четверть десятины, т.е. 0,27 га, вторая сенокосу, копна, скорее всего, урожайная мера площади 10 копен=1 десятина=1,1 га, третья количество данных (податных) денег с пашни и сенокосу, кстати, 2 рубля это была примерно цена одной коровы; и последняя количество крестьянских дворов, которыми владела церковь). Источник - Суворов Н.С. «Псковское церковное землевладение в XVI и XVII вв., изд. 1905 г.».

Церковь упоминается в «Наказе, данный русским послам, отправленным в Швецию, 1649 г.» и хотя там прямо не говорится, что это именно Ольгин Крест, но во общем-то ясно, что в Наровской губе в то время другой церкви там не было: «В прошлом во 1646-м году, на праздник святых верховных апостол Петра и Павла приезжали в царскую сторону во Гдовской  уезд, в Наровскую губу, на ярманку с королевской стороны всяких чинов люди и иванегородцы, и в то ж время приехал с королевской стороны свеянин, которой живет за Сыренском, в мызе Изыке, и пришол на вечерни того праздника к церкви Божии и стал на церковном пороге с кортом, и которые царского величества люди приносили в церковь свечи и фимиян и ладон, и тот свеянин у тех царских людей свечи хватал и клал себе в штаны и хотел в церковь итти, и тое церкви пономарь Васка Григорьев в церковь его не пустил, и тот свеянин того пономаря посек кортом по правому плечю и в притворе с кортом шурмовал и образ святых апостол Петра и Павла кортом розсек на двое и вышед из паперти, царскими за людми гонялся с кортом и царского гдовского стрелца Васку Иванова посек в голову до мозгу.

И королевино б величество велела того своего подданного, которой из-за рубежа из-за Сыринска, из мызы Изыкины, приезжал в царского величества сторону самоволством и в церковном притворе святый образ которой сек надвое и царского величества людей кортом сек, казнити смертью, чтоб впредь иным неповадно было такое богомерское дело делать и меж великими государи ссора и нелюбье чинить».

Небольшая цитата из Росписного списка 1660 г. : «... бил челом государю псковитин посадцкой человек Степашко Ермолин Шапочник на николского бобылка Ольгина Креста на Колупаева сына, пошлин государевых, и пересуду, и правого десятку взято осми гривен ...».

«Московский телеграф» 1826 г.

В «Московском телеграфе» 1826 г. издания, опубликованы две выписки из неизвестных старых актов (писцовых книг):
1. «Погост на реке на Нарова у Ольгина креста, а на погосте церковь каменная Николы Чудотворца, да церковное строение. Писано в церковных книгах пашни худыя земли четыре четверти с осьминою в поле, а в дву по томуж. Лесу не пашенного от церковной пашни и Мокритской деревни Нарышкина, животине на выпуск 4 десятины, и то в тошное письмо не положено сена под тою церковью».

2. «За Посником Ивановым сыном Желнынским, Григорьева поместья, Булатьева сына Шаблыкина, а после было матери его, да Монтиево поместие Шаблыкиных, полпустоши Радовли на Нарове у Ольгина креста, а другая половина тое пустоши писана за Давыдом Терпигоревым».

Сельскохозяйственная перепись 1929 года

Сельскохозяйственная перепись 1929 года даёт представление о размере хозяйства притча.

Священник (о. Ротковский) жил в достаточно большом деревянном доме, крытым соломой, общей площадью 200 кв. метров. Дом построили в 1869 году. К нему примыкал деревянный двор (хлев) размером 50 кв. метров, постройки 1915 года. Отдельно стояли: конюшня 25 кв. м,, гумно 75 кв. м, амбар 25 кв. м, сарай 75 кв. м и баня 25 кв. м. Именно столько отдельно стоящих от дома с двором построек мы можем наблюдать на схеме вверху и на фотографии внизу. Исходя из размеров и описания: жилой дом располагался ближе к церкви вдоль реки за деревьями сада. К нему примыкал двор (хлев), рядом располагались конюшня, амбар и баня. Около берега находились гумно и сарай. В распоряжении священника было 45.55 га земли, из которых пахоты 4.4 га, под садом 0.37 га, сенокосом 2 га и пастбищем 1.5 га. Леса имелось 2.5 га. Земля была служебная (церковная), т. е. предоставлялась в пользование священника на время его службы в церкви. На пахотной земле выращивались рожь озимая, пшеница яровая, ячмень, овёс, клевер и картофель. Под картофель отводилось 0,4 га и под клевер - 0,5 га. Часть земли находилась под паром. В огороде росли различные овощи: капуста, морковь, свекла, лук, огурцы, горох и другое. В саду имелись 5 яблонь, 3 сливы, 10 вишен, 8 кустов крыжовника и 4 - чёрной смородины. В хозяйстве была лошадь, 3 коровы, 4 овцы и свинья. Указаны также 9 кур и петух. Из инвентаря наличествовали: телега с железными осями, дровни, 1-лемешный плуг и борона с деревянной рамой.

Дьякон (И. Анисимов) жил в деревянном доме, крытым лучиной, площадью 126 кв. м, построенный в 1859 году. Он располагал двумя деревянными хлева, один из которых был площадью 42 кв. м, размер второго не указан. Они были достаточно новые - построены в 1925 и 1922 годах. По крайней мере, один из них был около дома. Еще имелись сарай 98 кв. м и своя баня 20 кв. м. На схеме вверху неправильно подписаны «Хозяйственные постройки сторожа» и «Усадьба Дьякона». Исходя из фотографии ниже: жилой дом дьякона был вдоль реки и к нему примыкал хлев. За ними находилась баня, а ближе к церкви - еще один хлев. Сарай располагался около церковной ограды, севернее. Около реки, левее церкви  и ближе к реке - сторожка. (Школу к этому времени уже перенесли в Скарятину). Дьякон имел в своем распоряжение меньше земли: 25.69 га, из которых пашня 2.95 га, сад 0.2 га, сенокос 1 га, пастбище 1.5 га, лес 1.5 га. На этой земле семья дьякона выращивала рожь озимую и яровую, пшеницу яровую, ячмень и картофель. Огородные посадки были такие же, как и у священника. В саду росли 6 яблонь, 2 вишни, 2 куста крыжовника, 1 куст черной смородины и 6 - красной. Своей лошади не было, зато имелось 3 коровы и 15 кур. Инвентарь полностью отсутствовал.

Об археологических раскопках в окрестностях Ольгина Креста и сделанных при этом находках можно читать здесь.

Есть еще такое интересное мнение, согласно «Историко-статистическим сведениям» (1885 г.), что близ Ольгина Креста на высоком холме возвышался каменный крест, а самый холм назывался Ильиной горой (могила Ильи-богатыря), в память Ильи (Борисовича), посадника Псковского, в 1341 году ходившего в лодках на немцев и опустошившего их волости около Чудского озера и по Нарове.

С.В. Рацевич об Ольгином Кресте

Вот, что писал об Ольгином Кресте публицист Степан Владимирович Рацевич (1903-1987 гг.) который, по долгу службы инструктора по внешкольному образованию, посещал эти края:

«Красивой романтикой русской старины овеяна местность в центре Принаровья, называемая Скарятина Гора, где на ее вершине высится Кресто-Ольгинский погост.

В наше время слово «погост» чаще всего ассоциируется с кладбищем. Но в старину оно обозначало довольно большую административно-территориальную единицу, состоявшую из нескольких волостей, со множеством сёл и деревень. Погостом называлось и самое значительное поселение этого района, служившее её административным центром. Здесь жили представители светской и церковной власти, проходили народные сходы, ярмарки, религиозные и другие празднества. Крестьяне из окрестных деревень съезжались сюда на лодках, толпились у трапезных церквей и под крыльцами, шумели в лавках и питейных заведениях. Здесь были приказы, суды, лавки и ремесленные мастерские, амбары и склады, школы и церкви - одним словом на погосте сосредотачивалась вся духовная, культурная, хозяйственная и политическая жизнь округа.

Издалека вырисовывается на фоне синеющего леса белокаменная твердыня. Она царственно величава, словно прислушивается к никогда не умолкающему рокоту бурных скарятинских порогов, веками несущих воды Наровы. Широким, напевным голосом разносится по окрестностям звон большого колокола Кресто-Ольгинской церкви. Его слышно в Омуте, в Скарятине, в тихую погоду к нему прислушиваются крестьяне Загривья и Переволоки и, будто совсем рядом, разливается он по пашням и лугам на противоположном берегу в Верхнем Селе и Князь-Селе. Толстые стены маленькой Никольской церкви, выстроенной в 1237 году, пережили многие века, были свидетелями больших потрясений, горя и радостей государства Российского … Своды купола церкви поддерживают массивные каменные колонны в обхват четырех взрослых людей. Построенная в псковско-новгородском стиле, она хранила изумительные шедевры древней иконописи. Так, например, более пятисот лет назад как написаны были иконы Девы Марии, Иосифа и спасителя. Всеобщее внимание приковывали к себе иконы неизвестных крепостных художников «Моление о чаше» и «Никола-чудотворец». Церковь имела высокий узкий купол со слуховыми отверстиями и в самом верху находилось изображения «Всевидящего ока», которое пришлось не по нраву местному помещику и он приказал его замазать. Документально подтверждалось, что колокольня Никольской церкви была построена лишь в 1821 году. Храм с трудом вмещал 80-90 молящихся и потому давно назрел вопрос о постройке новой церкви. С южной стороны Никольской церкви, в 1887 году пристроили большой храм в честь княгини Ольги».

Воспоминания Гуревского В.И.

О последних мгновениях храма вспоминал житель деревни Загривье Гуревский Валентин Иванович, 1932 г. рожд. (Из собраний Загривского школьного музея):

«Когда в 1944 году русская армия стала освобождать занятые немцами города и сёла, фашисты стали сжигать дома, и людям пришлось уходить с родных мест. Эвакуировались через Нарову, но переправилась только часть населения. Остальные группами пришли на границу в Печурку и жили в кордонах (русском и эстонском) около месяца.

Нашу деревню эвакуировали в феврале 1944 года. Поскольку не было строгого конвоя со стороны немцев, люди разъезжались в сторону Наровы разными путями. Наш обоз проезжал по возвышенному месту, откуда хорошо была видна местность. И вдруг обоз остановился, так как мы увидели, что начала гореть наша деревня. Жуткий был момент! Я помню, как говорила мать, стоя на возу: «Вот загорелся дом Кутилиных, вот Волковых, а вот… наш!» Но она не сказала, а простонала. Женщины плакали, мужчины, сцепив зубы, молчали. Было от чего горевать! Уничтожили то, что создавалось, благоустраивалось многими поколениями. В огне погибало всё: дома, вещи, животные.

С места, где стоял обоз, хорошо была видна церковь Ольгин Крест. Потрясенные люди обратили взоры на храм. Кто-то молился в душе, кто-то открыто взывал к Богу. Но в этот раз все молились искренне. Все взоры были обращены на церковь.

И вдруг глаза людей расширились и раздался крик! При воспоминании об этом мурашки пробегают по коже. Церковь всей своей громадой поднялась вверх... и рухнула. Только тогда донёсся страшный взрыв, а на месте церкви поднялся столб дыма и пыли.

Мы отправились от шока, и обоз в полном молчании двинулся в сторону Омута ...

А теперь от церкви не осталось и следа. Сохранилось только старое церковное кладбище.

Возвращались в деревню семьями, жили в землянках у маяка, в Густяхином бору, а на хуторе Макарова были целые поселения в военных землянках: и клуб, и пекарня. Жители Большого Загривья жили в землянках в Мироновом бору.

Питались зерном из больших скирд озимого хлеба. Скот кормили сеном, заготовленном русскими солдатами (коров вывозили с собой).

Весной 1945 года многие семьи стали возвращаться в деревню. Строили землянки, позднее стали коллективно строить дома. Люди уезжая, спрятали вещи, закопали зерно в предбанниках, посуду, половики, одежду, но всё сгорело. Мелкий скот сгорел в хлевах вместе с постройками. Сгорели и новые дома, построенные в Загривье перед войной».

О названии

Название местности Ольгин Крест (иногда использовалось написание Волгин Крест), по находившемуся там когда-то древнему каменному кресту, перенеслось и на церковь. Однако, не надо забывать, что изначально она носила имя Никольской, и была посвящена Николе Чудотворцу, покровителю моряков и путешественников, историческое имя Никола-на-Нарове. Стояла церковь напротив самого опасного места реки, являясь, таким образом, своеобразным маяком, чтобы для сплавляющихся по реке было время приготовиться к опасности, а в случае кораблекрушения найти приют и поставить свечку за благополучное спасение, либо отпеть и похоронить тех, кому не повезло. Непосредственно со св. Ольгой храм получил связь только с середины XIX-го века.

Древность храма подтверждается тем, что стоял он не в центре села, а особняком. Это означает, что у него были свои исконные земли вокруг церковных зданий, а заселяющие земли крестьяне, после того как окрестности обезлюдели в смутные времена, могли занимать свободные участки неподалеку от храма.

Предание о спасении княгини Ольги

Прекрасное предание, передаваемое из уста в уста не одним поколением принаровских жителей, о чудесном спасении княгини Ольги при её переправе через реку Нарову в Зверинец  упоминается многократно  на этом сайте. Оно было  подкреплено тем, что в ознаменования своего спасения Ольга установила на берегу крест, который и дал название местности — Ольгин Крест. 

В летописях упомянуто, что в 947 году «Иде Вольга Новугороду и устави по Месте погосты и дани и по Лузе и дани». Позднее летописцы приписали: «ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты (в ряде летописей - погвосты). И сани ея стоять в Плескове и до сего дня ...». Не о каких челнах, ладьях речи не идёт, упоминаются только сани, вероятно, из-за отсутствия дорог, зимой путь по замершим рекам был более предпочтителен.

Кстати, есть мнение, что она была из рода Гостомыслова и именовалась Прекрасной. Князь Олег же переименовал её в свое имя - Ольгою (весьма любопытная статья).

Княгиня Ольга к тому времени успела прославиться только своим яростным безудержным мщением за убитого мужа князя Игоря. Летописные источники описывают эти деяния с весьма яркими подробностями. Для начала она повелела заживо закопать «20 лучших мужей древлянских», которые явились к ней в качества сватов (возникла у них мысль посватать вдовствующую княгиню своему князю Мала). Других сватов она приказала сжечь в бане. После этого устроив «трызну» на могиле убиенного мужа, повелела дружине своей «исекоша» 5000 упившихся «деревлян». Не успокоившись даже  на этом, на следующий год, собрав большое войско, она направилась с походом в древлянские земли. Не решившись биться в чистом поле, тем более, что уже потеряли немалое количество воинов, древляне заперлись в своем граде, взять который дружине Ольге не удалось в течении целого лета. Однако и тут на помощь пришли хитрость и коварство княгини. Потребовав в качестве дани по 3 голубя и 3 воробья, повелела она к лапке каждой птицы привязать «платки малы», в сумерках пакля с серой были подожжены, а голуби и воробьи были отпущены. Полетели они разумеется в свои гнезда и «вси бо двори възгорешася». Выбегающие жители были или убиты, или обращены в рабство.

Всё это происходило всего лишь за год или два до предположительного посещения Ольгой принаровских земель. Коварная и, надо думать, деспотичная правительница вряд ли могла оставить след в памяти людей добрыми деяниями. Главной целью её путешествия был сбор дани, а это никогда не радует тех, с кого эта подать собирается. Не было никаких оснований ей, язычнице на тот момент, возводить и памятный крест. Она действительно крестилась в «Царюгороде», но произошло это только через 8 лет после её «чудесного спасения» в водах Наровы.

Если название реки Волга, авторитетные источники связывают, со словом влага, возможно и топоним Волгин Крест (в летописях встречается и такой вариант) тоже несёт своё происхождение от воды, протекающий в этом месте, а не от имени легендарной княгини.

Как вариант, в старинных летописях писали «Олгов» имея в виду принадлежность к Олегу, а не Ольги. Фактически это был женский и мужской вариант одного имени. Например, всем название известного древнерусского произведения «Слово о полку Игореве, сына Святославля, внука Ольгова» академик Д.С. Лихачев перевел, как «СЛОВО О ПОХОДЕ ИГОРЕВОМ, ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЕГОВА». Вполне возможно, что в этом месте погиб какой-то знатный воин или князь с именем Олег (речь не идет о том, который прибивал «щит на вратах Цареграда»). Имя Олег не было таким уж уникальным и упоминается применительно к разным людям в письменных источниках не единожды. Можно допустить, что на месте гибели (могиле) был установлен крест. Произойти это могло значительно позднее, предполагаемого «путешествия» Ольги по Нарове, где-нибудь в XIII - XIV веках. В это время православие укрепилось уже достаточно прочно. Позднее народная молва перенесла название «Олгов» на женское имя, а кроме легендарной княгини приписать его было больше некому.

Народные предания вольны пересказывать историю на свой лад, по сути своей это сказки, а сколько в них правды или кривды — уже никто и не ведает.