XVIII век, Северная война

Северная война — это тот период, когда Принаровье вновь играло большую роль в исторических событиях

Есть мнение, что поход русских войск в 1700 года под Нарву был совершен из Москвы через Новгород, Псков, по восточной стороне Чудского озера, и затем по правому берегу реки Наровы. Еще до начала первой осады Нарвы 22 сентября русские войска захватили на недолгий срок находившийся около Сыренеца замок, который имел стратегическое значение и прикрывал подвоз продовольствия водным путем из Пскова. Есть сведения, что шведы оставили его добровольно. Вскоре после поражения под Нарвой, примерно в конце ноября шведы возвращают себе Сыренец (подробно о баталиях здесь). 

5 декабря 1700 года шведский генерал-майор Майдел (Maidell) вместе с финским конным отрядом и несколькими пушками прибывает в Сыренец (Васкнарву), чтобы там захватить русские запасы, а также, видимо, для того, чтобы защитить свои войска, двигавшиеся по дороге Йыхви-Раннапунгерья в Лайузе от бокового нападения русских войск. Есть версия, что шведское войско из Ивангорода почему-то двигалось по восточному берегу Наровы и затем переправилось через реку где-то выше Сыренца. После ухода шведского отряда из Сыренца последовали грабительские набеги русских отрядов. Именно у Гдова тогда находилось большое количество русских, из которых отдельные отряды переходили реку Нарову в районе Сыренца, чтобы грабить и жечь хуторские дома. Против них, а также для захвата Гдова и обложения данью окружающей местности, между рождеством и новым годом в 1700 году Магнус Стенбок (Magnus Stenbock) вместе с 600 солдатами и 4 трёхпудовыми пушками отправляется вокруг Чудского озера по северному берегу, через Сыренец (есть также версия, что поход осуществлялся по льду озера прямо на Гдов). По глубокому снегу в холодную погоду он достигает Гдова, однако ночной штурм не приносит успеха и Стенбок, не выполнив задания, возвращается назад. Его отряд из-за сильных холодов потерял много людей. Это была часть неудавшегося наступления Карла XII в 1701 году. Летом 1701 года связь между Нарвой и Тарту проходит через Сыренец (Васкнарву) еще относительно безопасно, как показывает транспортировка примерно 240 человек на 4 лодках в Тарту. По реке Нарове до Чудского озера суда двигались в первое военное лето свободно. Однако позднее в том же 1701 году начинается наступление русских с восточной стороны Чудского озера от Гдова. Само Чудское озеро играло сравнительно важную роль в оборонительных боях шведов, оно позволяло обеспечивать поддержку флотом от вторжения русских. На тот момент шведская эскадра состояла из одного военного корабля с 10 пушками, одной яхты с 4 пушками и 4 мелких судов (шлюпок). Общее число матросов доходило до 300. Командовал эскадрой капитан Й. Хёкефдикт (Höckeflyckt, Гёкфлюхт). 15/16 июля шведская флотилия у острова Пийрисаар разгромила русский флот, состоящий из струг, не имевших пушечного вооружения. Берег патрулировали шведские драгуны под началом майора де Молини (de Molini), чей участок патрулирования простирался от Сыренца до Алатскиви (Alatskivi). В июле он счёл, что в следствие малости сил, своё задание невыполнимым и требует подмоги, которую и получает. В августе он не смог воспрепятствовать строительству укреплений напротив замка Нейшлосс около Сыренца на русском берегу в Скамье. Это место становится теперь опорным пунктом в походах русских на территорию современной Эстонии, которые уже к концу сентября становятся всё более беспокоящими и принимают всё больший размер. Частично они проходят через дороги, частично лодьями переезжали через Чудское озеро. Это вызвало беспокойство Нарвского коменданта Рудольфа Горна (Rudolf Horn), который требует от Шлиппенбаха предпринять особые меры предосторожности. Поэтому в Сыренец посылается обер-лейтенанта Таубе (Taube) с 270 солдатами и 4 пушками, чтобы уничтожить укрепления русских. На помощь Таубе со стороны Чудского озера к Сыренцу направляется шведская эскадра. Однако русские были достаточно сильными, а шведы в этот раз в свою очередь не чувствовали себя достаточно уверенными. С трудом даже удалось отбить ответную атаку русских. При этом необходимо сказать, что шведскую эскадру помогли дополнить 4 или 5 лодей без такелажа и парусов, которые оказались в Сыренце.

Из поражения Петр I извлек уроки, и после победы при Эрестфере (это на полпути между Печорами и Дерптом) 29 декабря 1701 г. русские уже начали одерживать одну за другой победу над шведами. Зимой 1701/02 русские построили примерно 600 стругов. В свою очередь шведский флот на Чудском озере пополнился двумя яхтами  («Виват» и «Каролус XII») с 10-12 пушками, 2 галлиотами с 6 пушками и несколько небольших судов по 2 мортиры на каждом. Командовать флотилий был назначен капитан-лейтенант К.Г. Лёшерн фон Герцфельд. В конце мая в районе Михикоорма состоялся бой между шведским и русскими флотами. На стороне шведов было мощное артиллерийское вооружение, однако русские воспользовались почти полным штилем и на стругах, используя весла, сумели захватить яхту «Флундран». В середине июля практически был взят на абордаж шведский корабль «Виват», однако капитан И. Гёкфлюхт подорвал его.  Таким образом, за очень непродолжительное время шведская озерная эскадра потеряла два своих корабля. 

В 1702 г. был вновь и теперь уже окончательно взят Нейшлосс (Сыренск). Шведские отряды, которые там находились, по приказу нарвского коменданта 14 июля были отозваны в Нарву и укрепления опять перешли русским без боя. 

20 сентября, по шведским источникам, через реку переходят около Сыренца (Васкнарвы) несколько сотен русских, сжигают в ближайшей деревни 2 дома, убивают 9, ранят 7 и забирают пленными 30 человек (мужчин, женщин, детей). В конце того же года грабительский поход повторяется: 12 декабря в земли уезда Васкнарвы вторгается русский отряд, в одной деревне убивают 18 мужчин, а женщин и детей уводят в плен. 

В 1703 году готовясь к походу из Ям в Псков через Эстляндию и Лифляндию Б. Шереметьев в частности писал: «Путь мой надлежит на Гдовский уезд, и под Сыренцом буду Нарову переходить, и к Ракоборю пойду ...». В июле русские построили у деревни Вихтсе (д. Ямы или Vihtitsa) мост через Нарову. У Шереметьева имелось 9 полков общей численностью около 10000 человек. Практически каждый день они переходили на эстонскую сторону, косили траву и заготовляли сено. Всё это не осталось без внимания шведов, к Васкнарве (Сыренцу) по приказу Шлиппенбах подошла флотилия под командованием Лёшерн (Löscheri) фон Герцфельда, но не имея сухопутной поддержки сразу отошли. «Военно-походный журнал Шереметьева»: пришол к реке Нарве в 26 день августа к урочищу Скорятиной горы, и при том урочище чрез Нерову реку учинили мост. И в 27 день августа, чрез Нерову прешед, и стал, прошед от той реки 3 версты». Для караула от неприятеля в ближних местах от реки Наровы была размещена конница, пехота и стояли пушки. Продвижение русские войск в глубь Эстонии сопровождалось грабежом, который получил широкую известность из-за своего масштаба.  Только во время перехода от Наровы к Раквере было сожжено 15 мыз и 400 хуторов. В архивных документах среди прочего сохранилось свидетельство местного жителя, зафиксированное в 1705 году: «запустел де тот город и посаду и хоромное строение позжено с государевые ротныя людей». 

В общей сложности в августе 1703 года Шереметьевым было наведено через Нарову 3 моста. В том числе в 15 верстах выше Нарвы близ деревни Вяска (Вязки) на эстонской стороне, то есть примерно в районе деревни Усть-Жердянка на русском берегу. В «Военно-Статистическом обозрении С.-Петербургской губернии в 1851 г.» упоминается такой эпизод: «У сел. Вязки (лежащем в 15 верстах выше Нарвы) указывают место, где переправлялся Шереметьев, когда он, в августе 1703 года, с 10000 конницы и одним полком пехоты (посаженным на подводы) производил опустошительный набег в Эстляндию и Лифляндию». 

Чтобы ликвидировать господство шведского флота на Чудском озере, в начале мая 1704 года русский отряд численностью в 7000 солдат переправился через озеро и занял позицию недалеко от устья реки Эмайыги. К этому времени в шведской флотилии имелось уже 14 кораблей, из которых 4 с числом пушек 10 и больше. Русские войска, перегородив реку и заняв позиции по обоим сторонам реки, встретили шквальным огнём шведскую эскадру, пытавшуюся из Тарту выйти в озеро. В результате трёхчасового боя русским в качестве трофея достались 12 шведских кораблей с 86 пушками. Теперь контроль за Чудским озером был полностью в руках русских. 

Согласно «Журнала, или Поденная записка Петра Великого» 30 июня 1704 г. царь Петр Первый покинул нарвский лагерь, для того чтобы прибыть в Дерпт. Есть версия, что Петр ехал до Сыренска сухим путем, а через Чудское озеро на шведской яхте, стоявшей в гавани близ замка, и на месте был 2 июля. Если принять во внимание описание шереметьевой дороги, сделанное Ефимом Андреевым, то получается что ехал Петр I по правобережной стороне, а переправиться через Нарову мог у Дюк-Переволока. Как написано у Пушкина, 16 июля «Петр, отпраздновав победу, на шведских фрегатах, со шведскими знаменами и штандартами — Чудским озером возвратился под Нарву». Яхту он должен был оставить в Сыренце, по Нарове на ней было не пройти. Согласно того же Журнала, Петр был в Сыренце 22-го августа: «изволил Великий Государь итти из Нарвы со всеми ближними людьми в Дерпт и, идучи, на пути стояли при Сыренске у Чюцкага озера 5-ть дней, за противной погодою. И, не дождався способного ветра, принежден от Сыренска итти к Дерпту сухим путем». Царь Петр после долгожданной победы под Нарвой явно был в приподнятом настроении и время даром в Сыренце не терял, а праздновал победу. Не здесь ли кроется отгадка, почему этому не самому значительному населенному пункту Петр дал права города и сделал центром уезда, вероятно, хорошо принимали и угощали.

Еще любопытный эпизод, который связывает верхнее Принаровье и Северную войну описан в «Военно-статистическом обозрении  Эстляндской губернии, 1852 г.»:  «От д. Ямма, на Нарове, ведет на несколько верст лесная просека и потом бревенчатая дорога, чрез болото на береговую дорогу Чудскаго озера. Бревенчатая дорога устроена из трех рядов бревен, положенных один на другом. Жители утверждают что будто в Великую Северную войну, русское войско, переправившись у Переволока, или Нислота, проложило эту дорогу».

Страшный мор (чума), который пришел из Прибалтики в 1710 году выкосил население региона вплоть до того, что в церквях не стало священников. А это означало, что даже обряд погребения было выполнить некому. Вот как описано это в «Историко-статистических сведениях С.-Петербургской епархии, 1869 г.» со ссылкой на некоего путешественника: «с умершими из бедного класса здесь не много не церемонятся. Труп, завернув в рогожку, привяжут веревками к шесту, и таким образом несут его два человека, а много - что везут его на дровнях, как мне самому случалось видеть, совсем нагой, на кладбище, где зарывают его в землю без всякаго дальнейшаго обряда». Администрация С.-Петербургской губернии моровое поветрие 1710-11 гг. считало одной из главных причин громадной «пустоты», которая оказалась в губернии.

Принаровье вошло в состав Российской Империи и Указом Петра I Сыренец был объявлен уездным городом Ингерманландской губернии с припиской к Шлиссельбургскому воеводству. Во всех источниках упоминается, что статус города Сыренец имел до 1780 г., когда Екатерина II ввела новое деление Российской империи по губерниям. Однако есть основание предполагать, что статуса города и уездного центра Сыренец лишился уже к 1717 году. Во всяком случае, в архивных документах после этого времени он упоминался только как деревня. Левый берег реки с 1708 г. входил в состав Ингерманладской губернии, Нарвского уезда, а затем стал Везенбергским (сейчас - Раквере) уездом Эстляндской губернии.

Правый берег с 18 декабря 1708 г. был в составе Псковского уезда и поначалу причислен к Ингерманландской (с 1710 г. С. Петербургская) губернии, с 29 мая 1719 года оказался в составе Псковской провинции Санкт-Петербургской губернии, с 29.04.1727 по 21.03.1773 гг. (есть вариант с 16.04.1727 по 09.10.1772 гг.) - Псковской провинции Новгородской губернии. С 1773 г. Гдовский уезд Псковской провинции Белорусской второй губернии, 24.08.1776 г. в течении года Псковская губерния была переименована в Полоцскую, но уже с 3 августа 1777 г. воссоздана Псковская губерния. 11 декабря 1781 года по именному указу Гдовский и Лужский уезды были переданы в состав Санкт-Петербургской губернии и череда административных реформ завершилась, вплоть до 1920 года.

Нарва с окрестностями, находящимися, главным образом, на правом берегу, с 1 января 1780 года образовала Нарвский уезд Санкт-Петербургской губернии, при чем с 1797 по 1802 гг. город был вне подчинения какой-либо губернии, но интересно, что по апелляционным и судебным делам Нарва при этом относилась к Эстляндскому Обер-Ландгерихту.

О числе народонаселения в округе дают представление метрические книги середины XVIII века. Так в 1769 году в приходе Ольгина Креста родилось 8 младенцев мужского пола и 9 женского, а в следующем 1770 г. - 10 «мужескаго» и 9 «женска». В том же году состоялось 5 бракосочетаний и отпето 8 усопших.

В середине XVIII века в метрических книгах погоста Ольгин Крест упоминались деревни: Загривье и Переволок (помещика Саввы Михайлова сына Сеглакова), Степановщина (помещика Матфея Герасимова сына Забелина), Загривье (Помещика Ивана Григорьева сына Лутохина), Омут (помещиков Лариона Бедринскаго и Ивана Яковлева сына Молчанова); Кондушь и Скорятина Гора (Дмитриевской церкви что изо Гдова); Омут, Скорятина Гора, Кондушь, Радовель, Губаны  и Жерди (все - Псковской архиерейской вотчины), Долгая Нива (помещика Гаврилы Афонасьева), Втроя и Кондуши (помещика Игнатея Андреева сына Нефедьева), Мокреди (помещика Василия Васильева сына Хвостова), Мокреди (помещика Мины Иванова сына Дубровскаго) Кривушь и Пустой Конец (помещика Гаврилы Федорова сына Щербинина); Ременники, Кривушь и Заборовье (помещика Гаврилы Афонасьева сына Окунева), Маленцева (Помещика Афонасея Андреева сына Елецкаго). В эти годы жители левобережных деревень в метриках Ольгина Креста встречались только среди восприемников и свидетелей. Деревня Скамья относилась к приходу Троицкой церкви Доможирского погоста и состояла из «командорской вотчины», вотчины помещиков Розермана и князя Урусова, а также некоторого количества мещан и одной купеческой семьи.

В одном архивном документе примерно середины века сохранилось описание деревень, лежащих на левом берегу: «От речки Косиры до деревни Лупаки Ревельскаго уезда мызы лагоской мызника Врангеля деревни Черной разстоянием версты в четыре. От речки Лупаки берегом Наровы до места называемаго Вертука дачи деревни Узнова которая состоит в ведении нарвскаго магистра юстиц бугромистра Кромпгина разстоянием верст с четыре. Помянутых деревень крестьяне по берегу реки Наровы по завоеванной стороне имеют улов рыбы по приказанию помещиков сежей не ставят и оброку никому не платят по их правам.Пагарской мызы от места называемаго Вертука до деревне Князь села, Верхнева села и Переволоки до урочища речки Тариты разстоянием верст с пятнатцать, которые во владении были прежде сего Князь села, и Верхнее село за помещиком Бароном Делвихом, а Переволок за отставным капитаном Филиппсом, а ныне за ландратом Стакельберхом и против тех деревень ставятся по всягодно для ловления угрей по 11 и по 13 сежов в лето и сверх того имеются и другие рыбныю ловли.Мызы Сампы Ландрата Бриммера деревня Кароли от речки Тириты вверх по Нарове реке по берегу рыбной ловли до покосу Черенцова разстоянием на версту ставят словлению угрей в каждое лето две сежи и другие рыбныя ловли имеются.Протною покоса Черенцова три сежи для лову угрей и другая рыбная ловля Пагарской мызы, коя была прежде за Дельвихом, а ныне за ландратом Стахельберхом.Близ Сыренца деревни Ям для ловли угрей одна сежа. Против берега деревни Сыренца где построен кабак мызы Эць, что была майора Майделя, а ныне за ландрат Бриммером поставлено три сежи.С той же реки Наровы от озера Чуцкова вниз по той реке против деревни Сыренца и ниже по берегу оной деревни бобыли для ловления угрей имеют десять сежей, которыми они и довольствуются, а посторонним в обороке не отдают, за от той же деревни по озеру Чуцкому берегом разстоянием верст с восемь ловят всякую рыбу неводами и тех неводов выходит неравномерно по восьми и до десяти, и сверх оных неводов отдают неводную рыбную ловлю от себя постронним крестьянам по разным ценам».

В исторических описаниях всегда много пишется о военных победах, значительно меньше о поражениях, но практически ничего о мирной жизни. Сделаем попытку хоть как описать то время, опираясь на немногие сохранившиеся и доступные для изучения архивные документы того века.

Главное, что интересовало власть тогда, впрочем, как и сейчас, это сбор податей. В качестве примера можно рассмотреть, что именно собирали с жителей деревни Ямы в пользу их тогдашнего владельца коменданта г. Нарвы. Согласно показаниям самих крестьян: «... нынешний комендант бригадир Голенищев Кутузов сбирает с них на каждый год деньгами по 46ти рублей по 50ти копеек, да рыбов угрей по 100, лешей по 100, щук по 200, да дров трехполенных по 20ти сажен и ежели чего в положенное число саженя дров непостаят принуждены платить за каждую сажень по рубле, и сверх того в работные летния времена в Нарву ходят с лошадьми, а другие пешие временно от 3х до 5ти человек, а летом на сенокосах человек по 7ми и бывают и недели по три. От чего пришли они во всеконечную скудность и непомерную нищету и просили об освобождении их от чрезмернаго оброка и работнаго отягощения». Отчитываться за свои действия в 1731 году пришлось тогдашнему нарвскому коменданту Голенищеву Кутузову (явно кто-то из предков будущего полководца) дескать взимает с крестьян не более, чем положено: «ноне обид и в работах и во взятье оброка чрезмернаго отягощения и утеснения ни какого от него не чинится».

Кроме оброка в адрес коменданта, Ревельские власти требовали сдавать ционсиорный хлеб (иногда называли цолнарный, хлеб поставляемый на продовольствие войск, вид налога, оставшегося еще со шведского времени), а также пытались выяснить по какому праву владеют нарвские коменданты деревнями Сыренец и мызой Вихтисбы. Переписка шла из Эстляндии на немецком, а из Нарвы по-русски, с постоянными переводами с одного языка на другой и обратно. Вначале комендант отбивался: «... что такой деревни Вихтисбы во владении ево не имеется понеж», а есть у них деревня Ям. Тогда из Ревеля пришлось уточнить «публичная деревня Вихтисбы называемая Ямою». С владением этими деревнями нарвскими комендантами было много не ясного. Вроде бы был указ Петра I от 1717 года, но когда его стали разыскивать по разным канцеляриям, никто так и не смог предъявить не то что оригинал, но даже копию с указа. Вроде бы удалось выяснить, что деревни были переданы: «по имянному указу за подписанием князя Меньшикова» от 1716 г. При этом Переволок, находящийся на левом берегу, тоже по началу относился к владениям коменданта, но позднее загадочным образом оказался в частном поместье. Завоеванное силой оружия, нарвские коменданты теперь должны были защищать с помощью гусиного пера и бумаги, увязнув в бюрократической переписке с гражданскими властями. Выяснилось: «как при шведском владении имелось, с которых сбиралося в Ревельскую рентерею ционсиорнского хлеба в год по три бочки нарвской меры одна половина рожью, а другая ячменем» - под давлением властей жителям Ям пришлось платить и этот налог.

Главным достоянием верховий реки Наровы на протяжении веков был угорь. «Угревы и прочая рыбные ловли» от больших порогов до Дерптскаго уезда отдавались на откуп, в придачу к ним шла еще аренда казенной корчмы в деревне Сыренец. Откуп это была и лицензия, и акциз, и налог с оборота, и подоходный налог, и любой другой, вместе взятые. В 1705 году князь Меньшиков повелел: «на откуп охочим людям с торгу отдавать», однако «из торгу никакого не явилось и отданы на веру», видать святейший был большим мастером приводить подобные «конкурсы». Примечательно, что если в документе 1717 года титулы царя приводились весьма кратко: «великаго государя царя и великаго князя Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и белыя России самодержца», то чины и звания Меньшикова занимали далеко не одну строчку (в большом авторитете был!): «светлейшаго римскаго и российскаго государств князя и герцога и ижерскаго его царскаго величества верховнаго деиствителнаго тайнаго советника и над войсками командующаго генерала фельдмаршала губернатора Санкт Петербугской губернии кавалера Святаго Апостола Андрея и слона белаго и чернаго орлов и полковника От Преображенской Лейб Гвардии и полковника над тремя полками и от флота шаубенахта Александр Даниловича Меншикова». В 1744 году откуп за питейные сборы был по 52 рубли по 56 копеек, а за ловли по 175 рублей по 33 копейки за год. С этого времени и впрямь стали проводиться открытые торги, были: «учинены в Санктпетербурге надлежащия публикации с тем, чтобы желающие взять помянутые сборы и ловли в откупное содержание явились для торгу, о учинении таковых же извещалось в городах Риге, Ревеле и Лифляндской, Эстляндской Генерал Губернским. Торги были приращением Казеннаго интереса». Среди откупщиков были, главным образом, нарвские жители или псковские купцы. Торги проводились раз в 4 года. К 1756 году за питейной дом платили 335 «рублев», рыбные ловли 405 рублей на каждый год. Надобно думать, что получив права, откупщик сдирал втридорога с крестьян прибрежных деревень, которые собственно и ставили сежи для ловли угрей.

Как только немецкие помещики-ландраты отошли от факта перехода под власть Российской короны, они тут же начали «качать» свои права и требовать все те привилегии, которые они имели при шведском владении. Надо отметить, что, имея своё лобби в столице, немало в этом преуспели. В частности, им удалось доказать, что они имеют право ловить рыбу в реке Нарове и прилегающих к их поместьям водам. А главное, что платить за это никому не обязаны, как это и было, дескать, «изстари». Коснулось это и жителей Сыренца: «Означенные в Нарове реке и Чудском озере против той деревни Сыренца угревыя и другия рыбныя ловли в силу состоявшегося в прошлом 1762м году июля 31го дня имяннаго Ея Императорскаго Величества высочайшаго Указа по окончании нынешяго откупа, то есть будущаго 1764го года Генваря 1 числа придать в вечное содержание сыренским крестьянам с платежем ежегодно в казну по 373 рубля». Теперь, освободив сыренских от откупа, их обязали платить практически всю сумму откупных, хотя при шведах за рыбную ловлю они вообще ничего не платили. С 1775 года эти деньги, как арендные, были отнесены на счет владельца земли - нарвского коменданта. Сумма эта для крестьян показалась немалой и местные жители писали, что «им несносна, а по тому бы и положить тот оброк им платить до 200 рублев». Таковое решение было принято правительствующим сенатом  в 1776 году, кроме того, сыренские сумели «поделиться» 10 рублями с ямскими, снизив, таким образом, платеж до 190 рублей, то есть почти в 2 раза. Правда, с 1796 года вернулись к прежней цифре, но и цены за рыбу за это время изрядно выросли. Нарвский комендант, в пользу которого и платили за ловли, постоянно жаловался в Ревель на весьма скудный откуп, оценивая доходы рыбаков в 5000 рублей в год. Однако, изменить решение самого сената никто не решался.

С этого времени с торгов стал сдаваться только «сыренской питейной дом с винною, пивною медовою и протчею продажею». В деле содержания корчмы имелись такие сложности, как конкуренция со стороны эстляндских помещиков, которые ставили на своих землях корчмы и торговали там по демпинговым ценам и не платили при этом в казну, ссылаясь опять-таки на старинные права. Также имело место общее подорожание «по причине произшедшей против прежних годов вь вине хмеле солоде а также и в соле великой в цене дороговизне». Сумма арендной платы к 1778 году выросла до 610 рублей, вероятно потому, что к торгам теперь подключились бизнесмены из столицы. В 1791 году эта плата была уже более чем значительной - 950 рублей. Начиная с 1756 года упоминается о праве «водочной, пивной, медовой, табашной, хлебной и соляной продажи».

Уже в то время жители Сыренца зарабатывали не только рыбной ловлей, но и грузоперевозками на лодьях по Чудскому озеру. В 1794 году, согласно рапорта на имя нарвского коменданта барона фон Тизенгаузена, сыренцане владели 14 с половиной лодьями (половина не в физическом смысле, а одна лодья с кем-то из другой деревни в совладении). Кроме того, с «чужих» судов «берут когда прибудут з озера за провоз сивоз сежи по десяти рублей да под рубли на попойку». По-видимому, о бедственном положении говорить не приходиться. Там же было написано, что грузы доставлялись «в город Псков, Дерпт и в прочия места». В этом же году, чтобы всё тех же сыренских жителей не отвлекали на всякие посторонние работы, они заключили со своим хозяином, нарвским комендантом контракт: «в том что деревни Сыренца крестьян оставляют на год от всех работ за что они ежегодно за каждое тягло собственными оброчными денгами должны заплатить по шести рублей, а за семдесять четыре тягла четыреста сорок четыре рубли, за рыбную ловлю сто девяносто рублей, а за сенные покосы триста шестнадцать рублей, всего девятьсот пятдесят рублей ... да сверх того как по прошлогоднему контракту написано, зимним или летним временем с валиксарской мызы сено в город Нарву, а из Нарвы навос до Кулги перевозит. И жать хлеб но время сеннаго покоса и хлеб молоть пятнадцат баб высылат для коров бабу или за одную трицать рублей заплать, два пуда ниток или шерсти спрясть из онаго холста... еще пятдесят угрев на год поставит и рыбы на стол свежей чрез две недели посылать ...».

Чтобы не отбывать барщину в период с 23 апреля по 29 сентября сыренские должны были выставлять 10 работников, стоимость «трудодня» которых составляла только 20 копеек. Воз сена, который считали по 15 пудов, оценивался в 1 руб. 50 коп. (А сколько труда надо приложить, чтобы заготовить такое количество сена!). В тоже время угорь можно было продать по 25 копеек, а в самом конце века даже за 50 коп. за штуку. Понятно, что рыбная ловля приносила весьма значительный доход и заниматься простой крестьянской работой особого смысла не было.