История Ильинской церкви в Сыренце (Васкнарве)

После взятия Сыренца (Сыренск или Nieslot) в 1558 году Иван Грозный приказал воздвигнуть православные церкви во имя Живоначальной Троицы, святителя Николая и преподобного Илариона Великого, в день памяти последнего и сдалась эта крепость. Был ли построен храм или храмы за те 22 года, когда Сыренец находился под властью московского царя, сведений у нас нет. Возможно, претворить в жизнь указ царя помешало отсутствие финансов, всё-таки шла Ливонская война (в Доможирке была построена церковь в честь взятия Сыренца и на это деньги в казне нашлись. Хотя есть аргументированная версия, что как раз именно там вместо Сыренца и был претворен в жизнь царский указ о строительстве храма). Вполне может быть, что церковь успели возвести, но после того, как в 1580 году Делагарди захватил Сыренец, храм был полностью разрушен приверженцами лютеранской веры, чтобы ничто не напоминало о пребывании русской армии в этом месте. Во всяком случае, к началу XVIII-го века уже ничто говорило об этой церкви, и в памяти живших тогда жителей Сыренца не осталось следов. Об этом же свидетельствует Покрышкин в книге «Церкви псковского типа XV-XVI стол. во восточному побережью Чудского озера и р. Нарове»: «Местное предание сыренских жителей говорит, что у них до 1802 г. церкви не было ...».

 Прошло уже почти сто лет, как левый берег Наровы вошел в составе Российской империи, столпом и основой бытия которой было православие. Но на бывших шведских землях ничего не изменилось. Население левобережного Принаровья, примерно с середины XVII-го состояло, главным образом, из русских крестьян, придерживающихся православного вероисповедания.

Когда жители Сыренца всерьез задумались о необходимости строительства церкви в своей деревне сейчас сказать сложно. Ясно, что мысль эту вынашивали они не один год. В то время из всех «культурных» учреждений в деревне была только корчма. Совершенно точно в это время в деревне была своя часовня. Реальностью строительство церкви могло стать только, когда появились значительные финансовые возможности - дело это было дорогое. Принцип самофинансирования подчеркивался уже после окончания строительства «в оном селе Сыренцах построена церковь Сыренскими жителями собственным их иждевением». К сожалению, доступные архивные документы не позволяют выяснить, во сколько обошлась стройка, как проходил сбор пожертвований, кто и сколько пожертвовал. Можно только с уверенностью сказать, что заработали сыренцане на это благое дело, главным образом, с помощью двух вещей. Во-первых, это рыбная, и самое главное, угревая ловля. В конце XVIII-го века за плату в 373 рубля в год она принадлежала жителям Сыренца. Приносимый в тоже время доход от продажи угрей оценивался при этом в 5000 рублей. Во-вторых, это перевозка грузов при помощи собственного лодейного флота. В 1794 году сыренцане владели 14 с половиной лодьями (половина лодьи была с кем-то в совладении). Оценить доход тут не представляется возможным, но думается, он был весьма значительным.

Известно, что на строительство церкви пошли деньги, собранные в Пюхтицах часовенным старостой Абрамом Федотовым «...состоящей в Сыренце церкви священник Федор Васильев в прошедшую зиму требовал у него на постройку той церкви в Сыренце 200 рублей, каковое количество денег им и отдано Ямским крестьянам Филату Никееву и Артамонову...» (здесь и далее цитаты из документов приводятся с сохранением тогдашней стилистики письма). Прошедшей зимой — это 1802 год. Деньги вообще-то следовало отдать в пользу Нарвского Преображенского Собора, но Консистория разрешила их использовать «... в пользу новостроющейся сыренковской церкви». На то время в Пюхтицах стояла деревянная, 6-ти угольная в длину 5-ть сажень, в ширину 4 сажени. Из убранства в ней был Образ Спасителя (пол аршина высотой и четверть аршина шириной), иконы: Успение Пресвятой Богородицы такой же величины, Николая Чудотворца, Успение Пресвятой Богородицы в резном позолоченном киоте, складная икона Успение Пресвятой Богородицы и Тихвинская Богоматерь.

Как известно по документам, в XVIII-м веке сыренецкие жители были формально приписаны к церкви города Нарвы, но из-за значительной удаленности или вообще там не бывали, или посещали крайне редко. «Означенная деревня сыренец и другия мызы разстоянием от приходских церквей города нарвы в 50 верст, а доможирскаго погоста и села ольгина креста в 10 верстах и проезд ко оныя за болотистыми местами за ручьями и малыми речками впадающих в большую реку нарову в вешнее и осеннее время бывает крайне неудобный...». Упоминание о болотистой местности и множестве впадающих в Нарову мелких речек формально правильное, но кто станет добираться в Ольгин Крест сухопутным путем, когда есть замечательный водный путь - река Нарова. Однако сыренским жителям было сподручнее путешествовать по Чудскому озеру, так как они имели  целую флотилию предназначенных для плавания по озеру лодей. При поездке же в Ольгин Крест на обратном пути надо было преодолевать весьма сильное течение Наровы. Поэтому поездка в Доможирку летом на ладьях или лодках, а зимой на санях была вполне комфортной. По указу от 5 июля 1768 года жители Сыренца были приписаны к Троицкой церкви Доможирского погоста «деревня Сыренец, в коей жительствуют крестьяне православного греческого исповедания до тридцати дворов, которые и были прежде в приходе показанного доможирского погоста, … для исправления церковных треб, а других … церкви поблизости с той деревни не находится; того дали дабы без крещения и исповедуя с того причащения и прочих таинств и треб церковных не могли помирать жительствующие в поназванной деревни, ... показанную деревню Сыренец числища в епархии псковской и приписать и приписанной где и прежде она была, к показанному доможировскому погосту, где оные крестьяне и сами быть желают ... Консистории определила показанного Доможирового погоста священнику всяких церковных треб в оной деревне исправлять…». В исповедальной росписи 1799 года доможирской церкви показано в Сыренце 34 двора, 179 лиц мужского пола и 211 - женского. Кроме того, жительствовали «города Вейсенштейна третьей гильдии купец Еким Иванов сын Горюшкин» с женой и с двумя сыновьями, у одного из которых была уже своя семья и дети.

Прошение от имени жителей подавал тогдашний владелец этих мест Нарвский комендант Генерал Лейтенант и кавалер Барон Тизенгаузена: «В ведении моем деревни Сыренца, кои жители на лифляндской стороне состоящие поданным ко мне прошением представили так оне не имеют настоящаго приходскаго священника которой бы мог во всех селениях исправлять тризны духовные … крестьяне рожденных младенцев бывают погоду и более некрещены в сверх сего без исповедей и приобщения Святых тайн народ умирает...". Деревни Сыренец и Ямы, хоть и были формально казенными, однако, являлись столовой вотчиной коменданта г. Нарвы (т. е. вместо пайка или соответствующего денежного довольствия, коменданту на пропитание полагалась вотчина). Далее комендант предлагал «в деревне Сыренце построить вновь деревянную во имя пророка Илии церковь с припиской к ней в приход разнаго владения деревень и мыз». В том же прошении было отмечено, что в потенциальном приходе проживает «мужеска пола нещитая женскаго 539ти».

Началом всего можно считать Указ Его Императорского Величества «1798 года генваря в 11 день» о дозволении на строительство «… построить вновь деревянную воимя Пророка Илии Церковь с припискою к ней в приход разнаго владения деревень ...».

Первоначально Санкт-Петербургская Консистория повелела Ямбурскому духовному правлению: «об из следовании «1е» разстояния деревень желающих построить на лифлянской за рекою наровою Стороне в деревне Сыренце новую церковь от других церквей и нет ли к проезду неудобств. «2е» О числе душ мужеска полу; ... от всех желающих селений лежащих поблизости деревни Сыренца соорудить вооной церковь требовало сведение, какое каждая из них имеет разстояние как от деревни Сыренца так и от близ находящихся церквей …». Оказывается в то время, просто так построить новую церковь было нельзя. Препятствием служил указ Императора Петра Великого от 13 июня 1722 года «чтобы как Архиереи, так По монастырям и протчим местам церквей не делать без указу из Синода; понеже сами известны, какое Ето небрежение Славе божией в лишних церквах и множестве попов …». Как раз сведения во исполнение этого вышеприведенного указа, есть ли действительная нужда в новом приходе и необходимо было предоставить в Синод. И только тогда могло последовать разрешение на создание нового прихода.

Сразу выполнить поручение не удалось, в октябре 1798 года Ямбургское духовное правление известило Санкт-Петербургскую Духовную Консисторию: «в разсуждении нынешнаго осеннаго времени проезда вооную деревню иметь неможет ибо болотистые места иреки умножением вод послужат ему необходимым препятствием для того правление пооному повелению, в скорости исполнить не может а в ожидании настоящаго зимнаго пути». Впрочем, уже в ноябре того же года ПротоИерей Матвей Афанасьев смог предоставить следующие сведения:
«1. Деревня ведении господина Нарвскаго коменданта барона Тизенгаузена Сыренец; имеет разстояние от города Нарвы 50, домажировскаго погоста 10 и села Ольгина Креста 10 же верст. Дворов 8» душ мужскаго полу по последней пятой ревизии 173. Неудобства с проездом ... к Нарве суходолом болотистые, а паче всего к оной путь пресекается ручьями и малыми речками впадающими в большую реку Нарову, чрез которую весной и осенью также бывают неудобства в проезде и к протчим церквам вышеописанным.
2-я деревня Караль, мызы Сомпы имеет разстояние от Сыренца 5 в., города Нарвы – 46, Домажирскаго погоста – 15 в. Села Ольгина 6 верст, дворов 15, душ мужеска полу 40. Неудобства весной и осенью к церквам Доможирскаго Погоста и села Ольгина бывают чрез реку Нарову, к Нарве по показанной в 1-м пункте, а к Сыренцу суходольный без препятстванный.
3-я Деревня Переволока, мызы Пагари, имеет дворов 5, душ мужеска полу 15; разстояние от деревни Сыренца 5 ½ в., Нарвы – 45 в., Домажирок 15 ½ , Ольгина 6 ½ в. К сим последним двум церквам неудобен проезд при скрытии и замерзании реки Наровы.
4-я деревня Верхнее село тойже мызы Пагари, имеет разстояние от Сыренца 8ми в., Нарвы – 42 в., Домажирок 18ть, Ольгина 2 версты, а неудобства бывают только при вскрытии и замерзании реки Наровы, но в деревне желают быть в приходе Ольгина Креста. В коей дворов находится 22, а душ мужеска полу 70.
5-я Деревня того же ведения Нарвскаго Коменданта Тизенгаузена Ямы, разстояние имеют от церквей города Нарвы 48 в., Дамажирок 12, Ольгина Креста 7 в. и от деревни Сыренца 1 версту с половиною, дворов 50, душ мужеска полу по последней пятой ревизии 119. Неудобства одинаковы как в 1-м пункте показаны от деревни Сыренца.
6-я деревня Князь Село мызы Пагари от Сыренца 12 в, Нарвы 40, Доможирок 22, Ольгина 1 версты с половиною дворов 18, душ мужеска пола 56 в проезд к селу Ольгину неудобств более не имеет как весной, при вскрытии, а осенью при замерзании реки Наровы.
7-я деревня Черна мызы Пагари от Сыренца 25 в., от Нарвы 25, Ольгина 15 верст дворов в ней состоит 15, душ мужеска пола 45, а неудобства вышепоказанные.
8-я деревня Овсово мызы Курнина от Сыренца 9 в., Нарвы 45, Дамажирок 19, Ольгина 10 верст дворов 9, душ мужеска пола 25. Неудобства к селу Ольгину в проезде через реку Нарову. А к деревне Сыренцу никаких.
9-я деревня Смольно мызы Пагари в расстоянии от Сыренца 8 в., города Нарвы – 58, от Доможирскаго погоста 18, села Ольгина Креста 16ти верстах дворов имеет 1 душ мужеска пола 5. Неудобства к селу Ольгину вышепоказанные, а к Сыренцу никаких.
10-я деревня Ременник мызы Пагари от Сыренца 12 в., от Нарвы 62, Дамажирок 22, Ольгина 20 верст дворов имеет 8, душ мужеска 25. Неудобства таковые ж находятся как выше сего показаны, а к Сыренцу никаких.
11-я деревня Обхонь мызы Сомпы и Пагари от Сыренца 14, от Нарвы 64, Дамажирок 24, Ольгина Креста 22 версты, дворов 4, душ мужеска полу 10. К церкви неудобства вышепрописанные, а к Сыренцу не имеет никаких.
12-й деревня Катозна мызы Сонпы От Сыренца 16 в., от Нарвы 66, Дамажирок 22, Ольгина 20 верст дворов 3. Душ мужеска 5. Неудобства к церквам имеет вышепоказанные, а к Сыренцу никаких.
13-я деревня Кургуй мызы Кавкасной от Сыренца 19 в., от Нарвы 69, Дамажирок 30, Ольгина 28 верст дворов 4, душ мужеска пола 12. Неудобства к церквам бывают в проезде как в 3-м пункте показано, а к Сыренцу никаких.
14-я деревня Пюхтицы мызы Кутина, в коей находится часовня, куда по усердию и множеству народа собирается единовременно в августе 15 числа. Имеет от Сыренца 25 в., от Нарвы 55, Домажирок 30, Ольгина Креста 20 верст дворов 3, душ мужеска полу 9. Неудобства к селу Ольгину весной и осенью через реку Нарову, а летом мхи и болота. К Сыренцу поудобнее.
Сверх того дворовых людей и маркитантов торгующих по Лифляндии и по большой дороге, с мыз деревни Сыренца лежащей от города Риги к Нарвы в харчевеных дома состоит до 25 душ. Кроме вольнаго народа, приходящаго из внутренней России для работ по показанным мызам ...».

Впрочем, крестьяне деревни Верхнее Село сразу же изъявили желание быть в приходе Ольгина Креста, в котором, таким образом, всего стало 126 дворов и 701 ревизорская душа. А в планируемом Сыренецком приходе должно было состоять 173 двора и мужеска пола всего 416 душ.

В апреле 1799 года старосты деревень Сыренца и Ям представителю духовного правления на вопрос о содержании будущего причта «какое той деревни Сыренца и других деревень крестьяне полагают количество хлеба и сена вместо 33 десятин земли …". объявили, о том, что «заумалением при их селениях пахотной земли и покосов положить вместо отсыпнаго хлеба и сена к продовольствию одного Священника, двух причетников и просфирни производить денежное жалованием в год по 400 рублей присоединяя к сему положению в пополнение и те доходы кои бывают ежегодно в означенной деревни Сыренце в день Праздника Пророка божия Илия так же и деревни Пюхтицах в день успения божий матери при служении в часовнях от посторонно приходящаго народа молебнов ибо в сии два праздника как им тех селений жителям известно что приходится более ста рублей дохода которым приезжающие от разных церквей священно церковно служители доныне пользовались...». Как видно не забыты были и возможные для причта дополнительные доходы, случающиеся в тех местах по праздникам. Из вышеприведенного текста также следует несколько важных моментов: празднование в честь порока Ильи проходило в Сыренце весьма широко и до того, как была построена церковь. В Пюхтицах уже в то время на праздник в честь Успения Божией Матери собиралось достаточно много народа с окрестных мест. 

Непосредственно под «подусадьбу однаго Священника двух причетников и просфирни назначают земли … равносильной доброты какового ползуются вышепоказанной деревни Сыренца крестьян и к насаждению огородных продуктов способную покрай оной деревни к Чудскому озеру лежащую пустопорожнюю прежних жителей ...». Выделив пустующий на тот момент участок земли крестьяне не забыли вытребовать для себя особое положение, чтобы за требы с них сверх узаконенных положений денег не требовали. Надо полагать, что этим ограничивалось возможное завышение платы за исполнения треб в будущем.

6 сентября 1799 года Святейший Синод выдал Указ о том, что «дозволено в вышепоказанном селе Сыренца … церковь во имя святаго пророка Илии построить ...». Однако там же были поставлены жесткие условия, чтобы кроме самой церкви, были решены и другие, в том числе и бытовые вопросы для будущих церковнослужителей: «построить дозволить с тем однако, чтобы как под кладбище той новой церкви, так под селидбу усадьбу и на содержание будущих при ней священно церковно служителей земля не менее положенной в межевой инструкций пропорции во всех трех полях не в дальном от той церкви разстоянии из дач помянутых просителей законным порядком справлена, отказана и утверждена, а сверх того и домы для них построены были прежде освящения той церкви неотменно». Упоминаемая «селидьба» — это земля, отводимая непосредственно под избу. В трёх полях, это имелось в виду: усадьба или огород при доме, пахотная земля и сенной покос. Подробно расписанные условия, связанные с землей, и не малейшего упоминание про денежное жалование в дальнейшем сильно осложнило ситуацию.

Чтобы сделать землеотвод и составить новый межевой план, надо было решить массу бюрократических вопросов. Сделать это было особенно сложно, учитывая, что задействованы были несколько сторон, переписка постоянно шла между Ревелем, Нарвой, Санкт-Петербургом и Ямбургом. Нужно упомянуть, что вся эта документация была на двух языках немецком (официальный язык делопроизводства в Эстляндской Губернии в то время) и русским или, как тогда писали «российский», основной язык на территории остальной империи. Постоянные переводы с одного языка на другой и неспешные почтовые доставки – из этого становиться ясно, что быстрого разрешения вопросов никак не могло быть.

И в наше время чиновники из столицы не часто посещают этот край, а уж в те времена дождаться уполномоченного, который мог бы размежевать земли, было более чем не просто. Весной 1801 года наверх уходит очередное покорнейшее прошение «... чтобы в означенную деревню для омежевания земли под церкву также и церковнослужителей прислать землемера, то пообещали онаго прислать в скором времени. Но и поныне онаго дождать не можем а как надежде скораго прибытия землемера приготовили к построению церкви материал, также и рабочие люди наняты, токо без межевания земли к построению оной приступить не можем также... принуждены вторично нижайше палату прислать члена и землемера и не довести нас до убытка ибо лес лежит беззвременнаго презрения и сохнет и работчим людям задатки даны и ежели земедлением омежевания земли останетца у нас церковь сие лето беззначатия то нам будет великой убыток». Не дождавшись землемера, в июне крестьяне сами выбирают место под строительство: «ныне по причине имеющагося уже у нас заготовленнаго деревяннаго материалу и воизбежание от того убытка Казенная Палата позволила назначить нам самим удобное для Строения церкви место, которое уже и назначено. А Вашего Высокопреосвященства всегопокорнейше Просим, чтобы не упустить удобнаго к Строению времени Благословить в показанной деревни оную церковь Строить ...». По всей видимости, летом в Сыренце сумел побывать уездный чиновник, ведающий межеванием земли.

Вдруг планы сыренских жителей радикально поменялись и «его высокопреосвященством в 1801 году определено дать дозволение помянутым крестьянам вместо деревянной построить каменную». Это означает, что было принято принципиальное решение изначально строить не деревянную, а сразу каменную церковь. Есть предположение, что камни на возведение храма брали из потерявшей к тому времени всякое военное значение крепости Нейшлот. Это сооружение находилось в непосредственной близости к Сыренцу на берегу Наровы, и в течении нескольких столетий с его помощью контролировался вход в реку. Но уже столетие, как эта местность была внутренней территорией Российской империей, и поддерживать в "боевом" состоянии крепость не было никакой необходимости. Таким образом появился источник большого количества бесплатного стройматериал, которым было грех не воспользоваться.

Еще летом 1801 года церковь не строилась, тогда писали, что нанятые работники простаивают, хотя на самом деле работы возможно уже велись, не дожидаясь окончания всех формальностей. Ну, никак не мог деревенский прагматичный ум допустить напрасных трат и убытков. 

1803 году «генваря 3го числа в поданном его же высокопреосвященству оных деревни Сыренца Староста андрей сафронов с крестьянами прошении прописывал что оная церковь ими построена каменная украшена всем потребным благолепием и утварью церковною ..». После этого в документах говорится об уже построенной церкви. В августе того же года «относительно Сыренецкой грекороссийской церкви … позволено было в Сыренце построить церковь, которая и была построена и при оной определен священник…».

Первым священником, упоминаемым в документах, был Феодор Васильев. Он был переведен на это место из Георгиевской церкви г. Балтийский Порт. В своем прошении с просьбой на переход в другое он указывал следующие причины «…асобливо помалополучаемому жалованию … никаких доходов претерпеваю великое изнурение, с ... семейством и нахожусь в крайней бедности … лишаюсь дневнаго пропитания …". Никаких указаний на то, что он желает приобщать жителей нового прихода к Слову Божьему, в документах не находится. Указ о назначении Васильева в Сыренец был подписан 5 мая 1802 года. А в декабре того же года консистория выдала отдельный указа, на основании которого «он исправлял все случающиеся у принадлежащих к той церкви прихожан требы с подлежащими записками, а до совершеннаго окончания церкви и освящения ея Святыми тайнами для напутствования больных заимствовал от священников того села, к которому удобный путь, где с согласия оных священников позволить ему васильеву служить литургию как для заготовления Святых тайн ради болных, так и для других со стороны прихожан случающихся крайних нужд ...». При этом было указано, что священники, которые исправляли требы сыренских жителей до того времени, больше не имели право этим заниматься.

Первая запись в метрической книге Сыренецкой Ильинской церкви была сделана 6 декабря 1802 года о крещении дочери Настасьи крестьянина Андрея Петрова из деревни Ям. Первое венчание было записано 18 января 1803 года между Иваном Марковым села Сыренца и Ириньей Алексеевой деревни Зегоска Гдовского уезда.

Все отделочные работы, а также украшение церкви было завершено к только концу 1804 года. Тогда появилась на свет опись «Новопостроенной каменной церкви пророка Божия Илии, Начавшейся в 1801м по благоволению Святейшаго Правительствующаго Синода члена Высокопреосвященнейшаго Амфросия Митрополита Новгородскаго, Санктпетербургскаго, Эстлягдскаго и Финляндскаго … а в довершение пришедший в 1804 годах нищанием и иждевением приходских оной церкви людей Ревельской Губернии Везенбергскаго Уезда Села Сыренца жителей от коих и украшена нижеследующим благоволением...". В самом начале описи приведены размеры «Церковь сия пространства имеет от алтаря до западных дверей, в длину 6ть в ширину 5 2/3 сажень Алтарь от горнаго места до царских врат 3 попереч 3 сажени престол и жертвенник ...». Таким образом, общая длина вместе с алтарем составляла примерно 19 метров, а ширина 12 метров. 

Приводить полный перечень всех предметов, которые были перечислены в данной описи, особого смысла нет, поэтому остановимся на особо значимых. «Иконостас Столярный виду овальнаго с убором резной работы в голубем поле; лапированной пиляство вазой, коллонны, капители, карнизы и порезки в принадлежащих местах все вызолочены на полименте червонным золотом равно и коллонны имеющияся при царских вратах безпомещения краски вызолочены, в коих образа в первых двух благовещения божия Матери, а в последних четырех святых Евангелистов Иоанна, Матвия, Луки и Марка и над оными вратами сияние духа святаго …». Еще ранее планировалось «ивангородской успенской церкви Старой без употребления лежащий иконостас … отдать тем крестьянам …», но было это осуществлено или всё-таки был изготовлен новый, осталось неизвестным. Среди целого ряда икон в новой церкви указан, и образ Успенья божия Матери, та ли эта, обретенная, согласно легенды, в Пюхтицах или другая опять же не известно. Имелась уже вся необходимая для проведения служб церковная посуда (главным образом серебряная с позолотой), служебная одежда для Священника, различные церковные (всего 12) и нотные книги (7 шт.). Колокола были: большой весом 10 пудов 30 фунтов, средний – 5 пудов и два малиновых – 1 пуд 30 фунтов.

Согласно ранее проведенным исследованиям Ямбургское духовное правление в 1803 году определило приход, состоящий из следующих населенных пунктов (в скобках названия, как они приводились в немецкоязычных документах, а через тире современные названия):
село Сыренец (Sirenitz) - Vasknarva
деревня Ямы (Jama) - Jama
деревня Овсово (Awsowa) - Agusalu
деревня Пюхтицы (Pjuchtizi) - Kuremäe
деревня Кароль (Karal) - Karoli
деревня Переволоки (Perewoloky) - Eesti-Perevoloka
деревня Верхне село (Werchnaja Selo) - Permisküla
деревня Князь село (Knaes Selo) - Kuningaküla
деревня Черна (Tscherna) - Mustajõe
деревня Смольницы (Schmolnitza) - Smolnitsa
деревня Ременник (Remennick) - Remniku
деревня Обхонь (Obkon) - Karjamaa
деревня Олешница (Oleschnitza) - Alajõe
деревня Катазна (Kattsna) - Katase
деревня Кургуй (Kurguij) - Kuru
деревня Пухарь (Puihar) -Rannapungerja

Однако тут возникли некоторые нюансы. Согласно прошения отставного майора фон Эссен, который был поверенным в делах братьев графов Стакельбергов: «что хотя по реестру о деревнях к сыренцкому приходу причисленых показаны деревня Пухарь или Ранна-Пунгерь, но деревня их придлежит к Туддолинской часовни и жители оной лютеране и нет ни однаго крестьянина греко-российскаго исповедания, почему и невозможно оную присоеденить к Сыренецкому приходу». Так ли это было на самом деле или хозяева не хотели лишать лютеранский приход части доходов, сейчас проверить невозможно.

Всё шло к тому, что новую церковь было необходимо освятить. Соответствующее ходатайство 8 февраля 1805 года подал нарвский комендант барон Маркловский «Ведения моего в деревни Сыренце Новостроящаяся Церковь во имя Святаго пророка Илии приведена ныне же к совершенному окончанию. Всепокорнейше вашего Святейшенства прошу, как для освящения оной так и прихожанам у ней зделать снизхождение …». Но тут возникло препятствие, в указе Синода о дозволении строительства церкви было указание «чтобы как под кладбище той новой церкви, так под селидьбу, усадьбу и на содержание ... землю не менее положенной в межевой инструкции пропорции и во всех трех полях не в дальнем от той церкви разстоянии из дач помянутых просителей законным порядком справлена …». Наличие земли, особенно пахотной, в тех реалиях это была гарантия пропитания для её обладателя. Понятно, что сами священнослужители, скорее всего, не собирались пахать и сеять, скорее всего сдавая её в аренду, притч однозначно смог бы выручать за это деньги.

В 1805 году советник Эсляндского губернского правления после поездки на место, докладывал, «что для священника дом со всеми потребностями уже выстроен длиною и шириною 7 ½ сажен, а квадратных 41 са 25 фут, дом же дьячка, в которым он теперь живет, куплен крестьянами, весьма удобен и поблизости церкви, но на случай будет для него вперед нужно будет новой, отведено земли сорок одна квадратная сажен и 25 фут, для жительства понамарю наняли крестьяне на первой случай обывательской дом, и на построение новаго отдельно также земли 41 квадратная сажен и 25 фут, огородные места равномерно разбиты и отведены а имянно: священнику прежде заготовляемой огород длиною 17 ¼ сажен и шириною 10 ¼ сажен а квадратные 180 са 96 фут, для дьячка подле вышеписаннаго огорода из новаго поля длиною 15 сажен шириною 10 ¼ сажен а квадратных 156 сажен для пономаря подле онагож длиною 10 сажен шириною 10 сажен, а квадратных 100 сажен, которые земли под огороды дьячку и понамарю крестьян добровольно обязались обнавозить и приготовить, для кладбища прибавлено по пожеланию крестьян на том же месте длиною 2 са и шириною 2 са, а со старым кладбищем составляет 448 квадратных сажень и 50 фут и не в отдаленности от церкви». Применительно к дому священника надо полагать приведенные цифры означает не размер дома, а величину участка, на котором находился дом, хлев, баня, амбар и тп. Квадратная сажень — это 4.55 кв. м, значит размер этой земли был примерно 187 кв. м. Огород священника был чуть больше 8 соток, почти как дачный участок.

Практически все требования были выполнены: земля под кладбище и огороды отведена, избы построены, огороды возделаны и даже унавожены, вроде бы пришла пора освящать церковь. Но тут неожиданно всё затормозилось из-за какой-то межевой инструкции, по которой «служителей сыренецкой церкви в полях земли положенной в межевой инструкции пропорции не отведено будет ... непременно справили и отказали и без чего не может последовать освящение церкви». По указанной инструкции положено было выделять 30 десятин пахотной земли и 3 десятины – сенокосной. А откуда ей было взяться, если у самих крестьян Сыренца земли попросту не было, как писали «по пещанному местоположению пахотной земли точно не имеют». Староста с крестьянами с самого начала предлагали взамен пахотной земли положить священно- и церковнослужителям жалование 400 руб. в год. Митрополит Амвросий Духовенство настаивал, что это не по закону, должна быть пахотная земля и всё тут. Причины эти кроются, скорее всего, в том, что священник Васильев писал жалобу на прихожан, с которыми у него возникли разногласия по поводу выплату положенных денег. Скорее всего, вопрос был не в размере, а в сроках их получения. Впрочем, судя по тому, что на самого священника жаловался дьячок той же церкви о несправедливом распределении средств, страсти там вокруг финансовой стороны  дела кипели не шуточные. Косвенным подтверждением этого служит то, что в сентябре 1805 года новым священником стал Петр Калинников. По каким-то причинам к этому времени в это время Калинников находился уже третий месяц будучи отстраненным от места Священника в селе Грязлово Софийского уезда. Прознав про достаточно денежную должность в Сыренце, он просил Митрополита о своём назначении туда: «… а я понеимению инных гделибо праздных мест … шести семейства моего душ … безпропитания того ради ваше высокопреосвященства всепокорнейше прошу в оное село меня повелеть определить где я покрайней мере хотя от приходских доходов напервой случай кусок хлеба достать … могу...». И опять в прошение только про собственное пропитание, а не про несение священнических обязанностей. Назначение на службу к Сыренецкой церкви Петром Калинниковым было получено 4 июля 1805 года, при этом ему было дано дозволение «отправлять в церкви службу, кроме Литургии и в приходе все требы Христианские».

Консистория посылала извещение в губернское правление «… дабы оное … сыренецкой Церкви приходским людям объявить чтобы они для священно..жителей указную пропорцию земли … непременно Справили и отказали, без чего не может последовать освящение церкви...». Крестьянское общество, посовещавшись, выделило еще кусок земли, надеясь, что теперь-то земли достаточно. Староста Семен Михайлов составляет очередное прошение: «обязуемся ныне еще отвести близ оной же церкви значущуюся в плане под №4 землю крестьянина Андрея Сафронова содержащую двести дватцать квадратной сажень и оную удобрить настоящим образом, не мене же и онаго Сафронова вместо оной удовлетворить другою землю, и как таким образом под селидбу и усадьбу церковнослужителей отведено будет достаточно земли, то есть всего шесть сот пятдесят шесть квадратных сажен и 96 фут.»

Но не так-то всё было просто, раз положена пахотная земля не меньше указанной в межевой пропорции — нужно ее найти. Наконец, после многократных и долголетних переписок между различными инстанциями, наконец, удалось убедить Санкт-Петербургскую Консисторию, что земли в Сыренце нет и взять её не откуда. В принципе была в законах одна оговорка. В докладе Синода к Сенату, утвержденном 11 января 1798 года , о сельских церковных землях было, в частности сказано, «принемая во основание положенную в межевой инструкции пропорцию земли ..., так однакож, что ежелибы в сию 33 десятинную пропорцию земли в каком приходе недоставало, то недостающаго числа недополнять, а оставить в настоящем количестве ...». В итоге Консистория в принципе согласилась, что можно вместо неё платить священнослужителям деньги, пресловутые 400 рублей в год. Однако от Митрополита Амфросия  поступило требования, чтобы крестьяне «представили обязательство, засвидетельствованное в присудственном месте …».

Но тут обнаружилось, что не все деревни прихода желают подписывать обязательства, «принадлежащие к мызе Паггар русские крестьяне с деревень Кунникуль или Князь Село и Пермикуль или Верхнее село издавна держались к состоящей близко к их деревням церкви в селе Ольгин крест». Насчет того, что Ольгин Крест был для жителей этих двух деревень ближе возразить нечего, переправился через реку и на месте. Так что посещать они её, без всякого сомнения, посещали. А вот относительно того, что они «издавна» были прихожанами Ольгина креста, есть сомнения. В исповедальных росписях этой церкви XVIII-го века жители этих деревень не записаны. Первый раз крестьяне из Верхнего села фигурируют там только в 1805 году. Впрочем, как и указывалось выше «деревни же Верхняго Села крестьяне оставлены по прежнему при церкви ольгинской потому, что они при отобрании в 1798 года Ямбургским духовным … от них о построении в Селе Сыренцах церкви согласия на то не дали…». Фактически Верхнее село еще в 1799 году Митрополитом Гавриилом было «… велено ее приписать в приходе Ольгин крест ...» но по каким-то причинам это распоряжение не было передано для исполнения на места. Окончательно деревня была приписана к приходу погоста Ольгин Крест в 1804 году.

В 1806 году княжесельские сочинили вот такое прошение, весьма любопытное по стилистики и свободное от чиновничьих оборотов. Скорее всего,  это достаточно близко к говору крестьян того времени: «Весенбергкаго уезда пагорской мызы крестьяне деревни Княссела мы нижеотписавшиеся сим просим, хотя повласти нашего монарха и светлейшаго синода причислены мы к сыренской церкве в приходе 1803 году месяце сентября, а сыренские священники как Федор Васильев  так же и Петр Калиников с причетниками в текущие годы в редкость унас ибывали и толко неради духовных треб а единствено доплатить домогателства как хлеба также и денег ему, мужеска пола от пятнадцати лет руга, духовные с малолетства с каждаго по пяти копеек, амы нижеименованные обретаемся яко овцы заблудшие, что в домах наших никакова просвящения благодати божией непроизносится но толко проливаем слезы на небо. Незнаем почему мы лишаемся матери нашей Святей восточной церкви, к которой и деды наши прибегали поблизности так же и ныне желаем быть, и долги наши по духовенству оставляея небыли, акак ныне сыренские помянутые священники спричетничками требуют снас приходя сказанную ругу и духовные денги неправилно а треб наших подуховенству неисполняют; у крестьянина николая дмитриева дал бог законных трех младенцев которые покрещены чрез неделю повласти божией померли и целой год лежали в земле без всякаго священническаго пения, второе Елисея Емельянова новорожденная дочь окрещена помре лежала полгода в земле без всяких провод означенные младенцы отпеты несыренским священником аот прежним священником Симеоном Алексеевым, третие и у дмитрея осипова законная жена с которой прижито пять детей от болезни ее быв, сыренской священник означенной деревни просил я удостить святых таины аоную оставил втуне апоотбытии священника, в третии день отиде в вечное блаженство, которая была предана земли двенадцать … без всяких провод сыренским священником аотпета по закону божию из великодушия полскаго погоста священником Тарасом Ивановым 1806го года сентября … вчем ксему прошению означенной деревни Крестьян подписуемся Староста Филип васильев михей емельянов трифон игнатов Козьма матфеев дмитрем васильев гаврила естафиеев николай дмитриев иван пиманов осип афонасьев родин емельянов семен антонов федот савельев карп логинов семен мартинов; к сему прошению.
Того ради покорнейше просим ревельской губернии нашу прозбу удовлетворить нас без пастыря не оставить, а зделать милостивое решение. Вместо означеных крестьян поих самоличному прошению занеумением их грамоте отставной сержант Савелей Наровский руку Приложил.»

Явно не обо всём писали княжесельские крестьяне, уж больно не хотелось им участвовать деньгами в пользу сыренского прихода. При церкви в Ольгином Кресте была своя собственная земля, в том числе и пахотная, и традиционно с прихожан денег не собирали. Опасаясь, что вышеприведенные аргументы не подействуют, приводятся дополнительные: «... прежде всегда принадлежали к приходу Ольгина креста по построении новой в деревне Сыренце церкви приписаны ко оной, не взирая что Ольгин крест них в разстоянии на две только версты, а Сыренец около 30ти верст, и дорога ведет туда по непроходимому почти болоту...». Относительно 30 верст до Сыренца просители уж очень преувеличили. Можно напомнить, что в другом документе было написано, что от Сыренца до Ольгина Креста 10 верст, Князь Село, конечно, находится дальше, но не более чем на 1-2 версты. «... Разве ни тому по церквей связи священников Ольгин-крестских, что для тех крестьян весьма затруднительно и убыточно...». А вот фразу про затруднения и убыточность можно считать вполне искренней. В то время, когда еще подавалось прошение о строительстве церкви в Сыренце, крестьяне из Князь Села с чистой душой и сердцем поставили свою подпись, так как они о материальных расходах не задумывались.

Взамен же выдвигалось предложение «деревни же Ременику и Смольницы, к Сыренец ближе; а потому он просил и согласен чтобы сии последние деревни причислят к Сыренецкому приходу, ... только чтобы они освобождены были от расходов, на построение той церкви издержанных, ибо они о постройки вновь церкви не просили и впрочем бедны без сущаго их разорения».

Как бы там не было, но Князь село оставалосьприписанным к церкви в Сыренце по 1851 год включительно (на основании Исповедальных росписей). И только после этого они стали прихожанами Никольской церкви в Ольгином Кресте. Общее число ревизорских душ, относящихся к Сыренецкой церкви составило 483 при 120 дворах.

Наконец требуемая подписка с оставшихся в приходе деревень была представлена:
«1806 года сентября 23го дня мы нижеподписавшиеся везенбергскаго уезда новопостроенной церкви во имя святаго Пророка Илии что в селе Сыренце прихотския люди разных вотчин крестьяне а именно казеннаго ведения Столовой вотчины Нарвскаго Господина каменданта села Сыренца Староста Исак Понкратьев совсеми того села крестьянами также вотчины деревни Ям староста Степан Тимофеев совсеми той деревни крестьянами вотчины Господина Генерал Майора Андрея Ивановича Врангеля деревень Карали об йон Катозна Староста Тит Власов совсеми тех деревень крестьянами вотчины Господина Карла Карловича Лагуса деревни Переволоки Староста Логин Сысоев с крестьянами вотчины Господина Майора Ессена деревни Ременника Смольницы и Пухори Староста Иван Борисов совсеми тех деревень крестьянами вотчины Господина Майора Борис Васильевича Ребиндера деревня Авсова итужин Староста Сидор Данилов с крестьянами вотчины господина Майора фон Литдера деревни Кургуя крестьян Петр Иванов с соседями разных городов мещан живущия в деревни Олешнице Староста Федот Семенов с соседами Дали Сию Каждая вотчина совящаго добровольнаго согласия обезательную подписку изклучая деревною Княсь село которая согласне к нам непошла а почему неизвестно в том, что обезуемся мы вышеписанных вотчин старосты и крестьян Платить положенной Денежной Оклад в место Пашенной Земли и сенных покосов ежегодно на содержание священно и церковно Служителей по четыре ста рублей каждой год разделяя на два Срока. Аименно: Первую Половину двести рублей Генваря Перваго Адругую июля Перваго ж числе без всяких инших отговорок неотменно недопущая их священно и церковно служителей гн докаких в случае невыполнения того оклада снами в пред судебных дел и команды затруднения и пооным излишин напрасных волокид и убытков. А собирать по 400 рублей по разпеложению обще нашему каждой вотчины Старостам в своих деревнях и доставлять в те Самыя Сроки к сыренскому Старостам который должен По приговору сему в теж Самыя числа священно и церковно служителям отдавать неотлиенно: сбор же вышеписанной чинять неинако как с каждаго промышленника от петнадцати лет по одному рублю по десяти копеек а чего не будет доставать по оному разположению в том числе 400 рублей Согласны мы и повинны сыренския Староста и крестьяне равно и ямская тот недостаток выполнять как ныне так и впреть без препядственно собственными Своими деньгами воуверение чего кому ведать надлежит в симой Точности все вышеписанное едино Гласно утверждая и подписуемся Сию обязательную подписку писал Нарвской Мещанин Антон Евдокимов а вместо Старост вышеперечисленных а именно сыренскаго Исаия Понкратиева Ямскова Степанна Тимофеева Каральскаго Тита Власова Переволоцкаго Логина Сысоева овсовскаго Сидора Данилова Олешницкаго Федота Семенова, и всех тех деревень крестьян и мещан по их самоличному Прошению занеимением Грамоте Сыренскаго житель Леонтий Яковлев руку приложил».

 Но и просто присяги от крестьян было недостаточно для бюрократов из Консистории, потребовалось еще подтверждение этой присяги от помещиков, владельцев тех земель и деревень.

Были у сыренского общества свои «агенты влияния» и помощники в городах, так в июне 1807 году они обращаются «Друг Наш Антон Федорович, Просим вас всем обществом постарайся как можно сие будет ... к господину советнику и испроси Его хорошенко был Махов в Питербурге о церкви, то уже по пять бумаг высланы в Ревель чтобы господа подписали вместе с крестьяне к чему подписками, то если та бумаги в Ревели постарайся и выхлопочи ею чтобы была поскорее выслана к господам...».

В апреле 1807 года из консистории последовало распоряжение «… благочинному той части чрез ямбургское духовное правление предписать указом учинить осмотр церкви и всем принадлежащим к оной и Священнослужению Священным вещам, ежели не окажется препятствий, освятить по чиноположению приглася к тому ближних священноцерковнослужителей потребное число, … для получения их освященнаго Антиминса выслать в консисторию прикомандированнаго в оное село Священника Петра Калинина, имущество церковное по описи препоручить помянутому Священнику ...». Жителям же Сыренца было поручено «чтобы оне по Силу узаконений избрали от Своего общества достойнаго человека в церковнаго Старосты, и представили выбор свой на утверждение в консисторию ...».

9 марта 1808 года было выдано милостивое соизволение «по учинении предварительно осмотра от ямбургскаго духовнаго правления … освятить дозволить, а священника находящагося там при исправлении христианских треб Петра Калинина, и дьячка Михайлу Симонова утвердить при ней местными священо- и церковнослужителями... ». Упомянутый осмотр в том же месяце учинил «Ямбургской протоиерей Матфей Афанасьев и не нашел к освящению онаго храма препятствий ...». 27 апреля 1808 года Ямбургское духовное правление рапортовало, что «новопостроенной в помянутом селе Сыренце каменной церкви освящение учинено …». 

Таким образом, можно совершенно точно утверждать, что церковь в Сыренце была освящена во второй половине апреля 1808 года.

Интересные обстоятельства относительно «официальной» принадлежности Сыренца к церковному приходу показывает документ от 1804 года:

«... вайварскаго Прихода пастором Шульцом от казенных деревень и Ям ..., подати принадлежащий к вайварской церкви за прошедшие шесть с нынешним лет, за каждый ржи по два и ячменя по два же льера; предписано было мною о немедленном ясность или натурою той ржи или ячменя или деньгами за оныя, означенных деревень старостам, но оные рапортом доносят мне, первый, что никогда крестьяне Сыренские таковою податию к вайварскому приходу обязаны не были и не взносили, а последней, что хотя ямские крестьяне некоторыя поборы издавно к приходу вайварскому и вносили, но ныне по принадлежности их к приходу греко-российской церкви выстроенной при селе Сыренце, во имя Святаго пророка Илии, при которой имеют они определенных Святейшим Синодом Священно и церковнослужители, с содержанием оных всем, от жителей означенных Сыренца и Ям, почитают уже к вайварскому приходу себя не зависимым...». Заступаясь за своих подданных, тогдашний Нарвский Комендант Генерал Майор Барон Маркловский, просит губернские власти освободить их от этих двойных поборов «что требуемые поборы с них, подобно выше прописанному будут уже для них несносны». Со шведских времен еще сохранялось разделение на приходы, в которых принадлежность крестьян к православной церкви просто игнорировалась, зато обязанность платить оставалась. В ревизских сказках 1795 года деревня Сыренец (176 ревизской души) и Ямы (117 душ) были переписаны именно по приходу Вайвары.

В 1819 году было задумано «покрытия на свой кошт железом тамошнюю каменную церковь, попричине ветхости настоящей деревянной кровли …». Деревянная крыша уже нежадно текла, и ремонт её был крайне необходим. К этому времени кошельковой и кружечной суммы в Сыренецкой церкви имелось 1781 рубля 56 коп. Если вспомнить, что весь причт на год получал 400 рублей, становиться понятно, что деньги это были немалые. А ведь прошло всего 15 лет после постройки церкви, куда были употреблены немалые доходы жителей Сыренца и окрестностей. Просто так использовать деньги, находившиеся при церкви, было нельзя. Было испрошено разрешение Консистории, употребить на обновление крыши 1000 руб. - в Санкт-Петербурге возражать не стали. Однако этих денег на задуманный ремонт оказалось недостаточно, всего было потрачено 5806 рубля 80 копеек. Для сбора денег «принуждены были приглашать всех прихожан моих и посторонних к общему пожертованию на сие Богоугодное дело …», необходимая сумма в самое скорейшее время была собрано. Были проделаны следующие работы: крыша церкви покрыта железом и покрашена (материал обошелся в 2090 руб.), а глава оной с колокольней – белой жестью (это листовой цинк, ящик которого стоил 220 руб.). Кроме того, здание было покрашено снаружи и внутри, а судя по упоминающимся щекотурам (им уплатили 230 рублей), то и оштукатурено. В расходах упоминается также лес и кирпич на два крыльца и подмостки. Все работы были закончены летом 1820 года.

Стоимость этого ремонта показывает, насколько затратным было строительство самой церкви в начале XIX века.

В 1827 году священник Стефан Пенинский относительно положенной причту платы писал: «Многие прихожан как по деревням так и по Мызам не выплачивают ежегоднаго жалованья, вместо пахотной и Сенокосной земли положеннаго, от чего как я, так и причетники мои находимся в бедном положении».

Именно в этой церкви, по каким-то теперь уже никому не ведомым причинам, а не в своей «родной» Кресто-Ольгинской церкви, Священник Николай Скробатов крестил 8 ноября 1835 года прапрадеда автора этого текста.

В конце 1860 года, отвечая на опросник относительно доходов священнослужителей, волостной голова И. Махов отвечал следующее:

«1. притч Сыренской церкви из 1 Священника и 2 причетников и просвирни, которые не имеют никаких собственных средств и находятся крайне стенительнном положении при малом своем содержании и незанчительности доходов, а имянно: От казны Священник получает 180 руб. Причетник один 70 руб. другой 60 руб., а просвирня 30 руб в год, а с прихожан не более как 250 руб. всего на притч в год.

2. Церковный грунт находится на сыпучих песках вблизи берегов Чудскаго Озера, негодный для пашни, ниже для огородов, а иной удобной земли, при Церкви и у притча оной, не имеется.

3. Все съестные припасы, также и дров, а притч Церкви покупает на собственныя деньги по существующим вообще высоким ценам и дорогим.

4. Притч Села Сыренца состоит в Везенбергском уезде Эстляндской Губернии, с делами же по Церви относится у ближайшему Благочинному С. Петербургской Епархии во Гдовском уезде». Из тех 400 рублях, про которые шла длительная переписка ранее, осталось только 250, собираемых с прихода, зато, начиная с 1843 года добавилось постоянное жалование от Епархии.

Относительно размеров прихода сведения были таковы: «Весь Приход означенной Церкви так же состоит в Везембергском уезде из разнаго ведомства крестьян, а именно: казенной мызы Вихтизба в селе Сыренце и Ямах крестьян мужскаго пола 412 женска 535, помещецьих: Мызы Паггарь, мызы Сомпы, мызы Каукас, Мызы Иллюк, Мызы Агафер, крестьян мужскаго пола 281 женска 310 душ и разных городов мещан и военнаго сословия людей мужскаго пола 188 женскаго 224, а всего вообще в приходе. Село Сыренской Ильинской Церкви находится душ мужскаго пола 881 женска 1069, за сей 1860 год».

В 1864 году в селе Сыренец случилась большая беда! Цитата из рапорта Священника А. Кедрова на имя Исидора, Митрополита Новгородского, С-Петербургского, Эстляндского и Финляндского: «Сего Майя 22 дня в селе Сыренце загорелся, неизвестно от кого и почему, крестьянский амбар, от котораго огонь распространился и сгорели 44 обывательских дома, в том числе сгорели и два церковных дома, из коих один был определен под квартиру мне, а другой Просфирне и под училище для крестьянских детей. За неимением сторонней к защите домов и имущества своего помощи, я нижайший, лишился почти все что приобретал — в продолжении 16ти лет службы — для семейства и хозяйства своего; ибо с опасностию дому и имуществу угрожала опасность самой церкви и я должен был прибрать в оной с престола Св. Антиминс и другия дорогие вещи и документы; в доме же оставалась одна жена с малыми детьми, которая от испуга и слабости сил могла вынести только кое что из одежды…». Как явствует из рапорта, огонь, уничтоживший треть села, не тронул, к счастью, здание самой церкви. Оставшиеся без крова люди вынуждены были ютиться по 2-3 семейства в одной избе. В такой ситуации оказался и Священник со своей семьей, в котором, кроме него самого и жены, были еще два сына 12 и 11 лет и две дочери 9 и 7 лет. От имени Синода Священнику и Просфирни были выделено единовременное денежное пособие в 30 и 10 рублей соответственно.

Надо было незамедлительно решать вопрос с жильем для Священника. Деньги на это было решено взять из церковной кошельковой суммы, в которой на тот момент имелось: «суммы церковной при нашей Сыренской церкви, не имеющей в виду особых починок, находится 3600 рублей исключая проценты».

Видно, что на тот момент никаких работ в церкви не намечалось. Самовольно этого делать было нельзя, в обязательном порядке следовало получить разрешение из Санкт-Петербургской Духовной Консистории. На затребованный оттуда финансовый план, была предоставлена смета расходов на 1096 рублей и 50 копеек. Однако Кедров, явно имеющий репутацию вполне платежеспособного человека, начал стройку в кредит, не дожидаясь резолюций сверху. В октябре того же года постройка была готова. «Дом устроен по плану и фасад из новых элевых бревен от 5ти до 5 1/5 верш. толщины, на 6 сажень длины и 4 сажени ширины; высотою в 15 … сверх плитнаго фундамента в 1 аршин высоты и 3/4 Аршина толщины. Внутри дома жилых покоев три с капитальными стенами и двумя тесовыми переборками. 10ть окон с двойными рамами, потолок и пола из планом в 2 и 2 1/2  дюйма толщины; 4 филенчатых и 3 плотничных ординарных, теплых внутри дома сени со входом в чердак и холодный коридор, который устроен из теса в 1 1/2  дюйма толщины крытый сверха дюймовками сверх дома устроен в 2 квадратных сажени бревен в 4 вершка толщины мизонин с одними дверями и одним окном; во всем доме находится две печи с двумя отдельными трубами, одна печь руская с плитою, а другая лежанка со щитом и душниками, та и другая покрыты … израсцом и устроены в порядке. Кровля покрыта на доме и мизонине из осиновых в 3 ряда пластинок гонтом. При доме устроен двор, котораго забор из 4х вершковых элевых бревен, крытый в 3 сажени широты и 6 долготы тесом, с одним хлевом на две половины для малаго из одной половины амбара, и банею в 2 1/2  квадратных сажени за двором из 5 вершковаго леса с печью и с катлом для теплой воды, крыта также тесом...». Разрешение на употребление представленной суммы было получено, но как это бывает всегда со строительством, начиная, наверно, со времен возведения пирамид в древнем Египте, в смету уложиться не удалось. Всего было потрачено на материалы и работу 1117 рублей 22 коп. Впрочем, сверх разрешенной суммы Священник оплатил из своих собственных средств. Дом вышел явно из разряда элитных, на тот момент в Сыренце обывательских строений, которые оценивались свыше 1000 рублей было, только 4.

Относительно жилья просфирни было решено поступить следующим образом. «Просвирни же Ирины Яковлевой, как одинакой, выгоднейшим находим выдавать из церковной суммы для найма ей квартиры 10 рублей в год, за каковую сумму она уже имеет и может иметь удобную квартиру напредь...».

Между тем, выяснилось, что не все хорошо с жилищными условиями и у остальных священнослужителей Ильинской церкви. От пономаря Павла Преображенского поступило прошение: «Церковный дом мною занимаемый, от времени и к тому же от наводнения, бывшаго в 1844 году находится ныне в совершенной ветхости, именно: Нижние венцы сгнили и пол в некоторых местах провалился и самая печь вследствие той же ветхости под матицами пола садится на них так что опасно топить, от всех сих ветхостей в зимнее время, с малолетними детьми переношу сильный холод... Дом же мой стоя на отдаленном месте от других строений, со всех сторон подвержен сильному ветру, а внизу дома постоянно стоит вода весною и осенью, от которой на все прочее время года образуется сырость, а от сей неизбежной стужи для малолетних моих детей и для меня с женою постоянная простуда...». Интересно упоминание о великом наводнении 1844 года. У Рацевича об этом написано следующее: «Выйдя из берегов в районе Сыренца, озеро настолько сильно размыло кладбище, что обнажились гробы. Местные жители назвали этот год потопным. Уровень озера поднялся на два с половиной метра…». Пономарю на исправление ветхости дома было выделено 50 рублей.

Дьяк Александр Логиневский не преминул также предоставить прошение: «Я по сие время проживаю у нареченнаго тестя моего, он обремененный семейством и имея тесную и ветхую квартиру не иметь возможности дать мне как теперь, тем более по следствии удобнаго помещении…».

Дьячку дали разрешение «устроить на фундаменте одноэтажный деревянный дом в 4 сажени длины и 3 сажени широты с холодным коридором и двором, на каковую постройку с удобствами для хозяйства, потребно будет по смете на материалы и работы 456 рублей и 20 копеек…». Из вышеуказанной суммы 140 руб. предназначалось за работу, остальное за материалы. По всему, это здание можно считать достаточно типичным для того времени, примерно так жило большинство населения Принаровья (план на рисунке справа). Площадь дома получается 55 кв. метров «… с перерубом на две комнаты, высотою от пола до полка на 3 1/2 аршина высоты; с 6ю окнами и двойными в них рамами; одною русскою печь и лежанкою крытою изращем с одним дымопроводом. При сем доме имеется коридор из пластинника с переборкою для чулана. Двор же из круглых бревен на 3 саж. длины и 4 саж. широты внутри котораго хлев на четырех квадратных сажен; вход в дом наружными крыльцами и потребно дверями, а во дворе большими воротами и крыльцами из коридора. Как дом, так и двор покрыты тёсом, в два ряда дюймовками…». Строительство дома было закончено в декабре 1865 года.

Решив вопросы с жилищно-бытовыми условиями для притча, было решено проводить масштабную достройку здания церкви. На свет появилась смета, в которой имелось предисловие: «Церковь в селе Сыренце по проекту и смете на сей предмет составленая Архитектором Маасом выведена в настоящее время до высоты 10 аршин. Предназначено достроить сию церковь по первоначальному проекту с заменением лишь каменных сводов прямями потолками, свода средняго купола деревянною обшивкою под штукатурку и каменной надстройки для средней главы таковою деревянною снутри оштукатуренною снаружи же обшитой по примеру малых глав. За основание разценки принята первоначальная смета с выпуском из оной произведенных надлежащих в ней изменений согласно с изменениями по приведенному выше предположению». Речь шла не о постройке абсолютно новой, а всего лишь о масштабной достройке имеющейся, при чем за основу был взят первоначальный проект. К сожалению, смета не содержит дату написания, но можно предположить, что она были сделана примерно в 1860-62 годах. Из основных работ намечалось сделать фундамент под крыльцо, «повышение стен до карниза, с выведением колокольни, фронтонов… выведение столбов до надлежащей высоты и арок», полы, прямые потолки, железную крышу, большую главу и 5 малых, а также весь комплекс отделочных работ: окна, двери, штукатурные и малярные работы. Всего было предназначено за работу 6327.70, за материал 5969.93 и всего 12297 рублей. Под расчетами стоит подпись архитектора И. Мааса. Смете соответствует проект (на рисунке справа).

Проходит всего несколько лет и на свет появляется новая смета: «В селе Сыренце предполагается построить Каменную трехпрестольную церковь ширина: в середине 8 1/2 саж., длина: с алтарями 15 саж., согласно во всем прилогаемому чертежу». Опять же отсутствует точная дата, но можно определить как 1864-65 год. За промежуток между написания этих двух смет Иван Петрович Маас стал в 1862 году академиком и именно так он и подписал второй документ. Маас И.П. (1825-1892 годы жизни) в 1850-60 гг. был архитектором Дерптского учебного округа, потому ему и попал заказ на проект Сыренецкого храма. Позднее он работал в Петербурге, где занимался в основном перестройками и расширениями существовавших зданий. Были и несколько домов, полностью построенных по его проектам. По его проекту была построена церковь св. Троицы на кладбище в Петергофе и часовня при Охтинском пороховом заводе, а также несколько домов.

Вернемся к смете на строительство. На первый взгляд показалось, что вторая не имеет никакого отношения к более ранней. Однако при более тщательном сравнении обнаружилось очень много общего. В частности стоимость за единицы работы и материала осталась одинаковой. Это подтверждает небольшой временной разрыв между составлением этих двух документах. Кроме того, большинство отделочных работ остались без изменений. На основании этого можно сделать вывод, что церковь строилась не по абсолютно новому проекту, а с соблюдением пропорций и идей старого.

Почему же понадобилось вдруг не достраивать, а строить церковь заново? Частично ответ даётся в послании прихожан Сыренской Ильинской церкви на имя Архиепископа Рижского и Митавского Платона, написанное в мае 1866 года: «Ваше Высокопреосвященство, прошедшим летом осчатливив Своим Святельским посещением нам Сыренец благоволили лично заметить тесноту и ненадлежащее благолепие нашего Ильинскаго Храма. В замене его, мы решились при помощи Божией построить на собранныя через пожертования деньги и материалы, новый каменный трех-престольный храм во имя Св. Пророка Илии, с двумя пределами во имя Святителя и Чудотворца Николая и Св. Иоанна Крестителя, по прилагаемому при сем плану и ныне смиренно испрашиваем себе Святительскаго благословения и Архипастырскаго разрешения Вашего Высокопреосвященства, на сооружение новаго храма, на месте, подле ныне существующаго, который впоследствии должен быть разобран…». Представляется, что не теснота была главной причиной строительства нового здания церкви, а не достройка существующего. Вполне возможно, что состояние первоначальных стен и фундамента не позволило выполнить реконструкцию. Очень может быть, что сказалась спешка и неопытность в подобных делах при возведении храма в начале века. Не последнюю роль сыграло и то, что к этому времени в Скамье на противоположном берегу реки Наровы, появилась своя церковь, и в планах уже было её расширение. Постоянное соперничество этих двух деревень, заставило сыренских задуматься о новом храме, который должен был не уступать по великолепию скамейскому. Ключевым моментом, возможно, послужило именно посещение Архиепископом Платоном села. До этого у жителей не было возможно даже мысли о постройке нового здания церкви. То ли он пообещал поддержку, то ли еще как-то «раззадорил» селян, но дело это стало претворяться в жизнь. Фактически в 1865 году территория Эстляндии только что перешла из ведомства Санкт-Петербургской митрополии к Рижской Епархии. Новому церковному образованию нужны были «великие» дела и тут строительство большой церкви было бы как нельзя кстати.

Есть смысл рассмотреть подробнее смету, по которой собственно и велось строительство, и провести сравнение с первоначальным вариантом, о котором упоминалось выше.

Статья первая: земляные работы. Предполагалось выкопать рвы под фундаменты стен, всего 80 куб. сажень (в прошлой смете только под крыльцо и объем составлял всего 8 куб. саж.). Землекопам за труды предназначалось 160 рублей.

Статья вторая: каменные работы. Учитывалось строительство фундамента, размер тот же, что в первой статье, 640 рублей работникам и 1024 за булыжные камни, песок и сырую известь. Следующий этап «положение цоколя в 6 рядов, с приправкою и притескою», 230 погонных сажень. Тут каменщикам планировалось заплатить 115 рублей. Наконец, самые масштабные работы: «За выведение кирпичных стен толщиною в 3/2 кирпича 231 квадр. саж; толщ. в 3 кир. 59 кв. саж.; толщ. в 2 кирпича 60 квадр. саж., всего 350 квад. сажени». Понятно, что ничего этого не было в первой смете. На всё это предполагалось потратить 1400 рублей на работу и 9295 рублей на материалы. Одного только красного кирпича требовалось 500000 штук по 1.8 рублей за дюжину. А еще для полосового четырехгранного железа 300 пудов, ценою 2.3 рубля за пуд. «За выведение столбов и арок», по сравнению с первой сметой объем этих работ вырос, но не значительно (75 погонных сажени, против 52) – 304 руб. за работу. Кладка сводов толщиною в два и полтора кирпича (в прошлом проекте потолки должны были быть прямыми, и соответственно такой графы расходов не было), 500 рублей специалистам. Строительство крыльца и 3 наружных площадки и сени под колокольней, один в один перешли из первой сметы во вторую.

Статья третья, плотничные работы. Вбивка свай с затратами в 400 рублей на работников (этого в первом варианте не было). Укладка балок для чернового пола, даже слегка стала дешевле, из-за уменьшения объёма работ (100 квадр. саж. против 116.3). Чистовой пол укладывался из сосновых досок. Строительство «крыши со стропилами и обрешетков под железо и за сделание и устройства ребер большой главы и 5 малых с 5ю деревянными барабанами со столярною отделкою», точно тоже, что в первоначальной смете. Также неизменным осталось и изготовление деревянной лестницы на колокольню в 80 ступеней (150 руб. за работу).

Статья четвертая: столярные работы. Включали в себя изготовление закладных рам, в количестве 30 штук, больших входных дверных закладных рам, вышиной 2 сажени и шириной 3 аршина. Изготовление летних и зимних створчатых переплетов, каждого по 24. Также требовалось смастерить 4 большие входные створчатые филенчатые двери. Кстати, 8 пар петель стоили 24 рубля, а 4 замка обошлись по 5 рублей. Кроме того, 6 одинаковых филенчатых дверей, форточек в девять окон и на крышу колокольни 8 круглых окон с украшениями, а также плинтуса. Все столярные работы и, соответственно, ниже приводимые стекольные без изменений перешли из первой сметы во вторую. Общая стоимость столярных работ оценивалась в 703 рубля.

Статья пятая: стекольные работы, остекление летних и зимних рам. Сами стёкла стоили 40 копеек за каждое, всего требовалось 576 штук. Еще по 8 копеек за каждое платили стекольщику за работу.

Статья шестая: кровельные работы. Включали в себя «покрытие крыши по обрешетке листовым железом», на крыше требовалось смастерить водосточные желоба и трубы с воронками, покрыть снаружи железом подоконники, пояски и другие мелкие части. Кровельное железо стоило 4 рубля за пуд и ушло его на сумму 1176 рублей. Жестянщикам же доставалось бы 148 рублей. Эта статья опять в точности перенесена из ранней сметы.

Статья шестая: штукатурные работы, включала в себя «штукатурку кирпичных стен снутри и снаружи церкви», оштукатурку сводов и главного купола, внутри и снаружи церкви столбов и пилястр, вытягивание разных карнизов и поясков. Эта статья в основном без изменений перешла из первой сметы во вторую, единственное существенное различие, что первоначально на оштукатуривание прямых потолков отводились весьма значительная сумма в 968 рублей, в окончательном варианте на свод только 75 рублей. Из материалов использовались известь, песок и для карнизов – алебастр на сумму 230 рубля. Общая стоимость работ – 814.50 рублей.

Статья восьмая: малярные работы. Подразумевалась покраска масляной краскою с разделкой под дуб переплетов окон, дверей. Пять же деревянных под главами барабанов предполагалось покрасить масляной краской, но под цвет сырой извести. В какой-то «дикий» цвет красилась вся водосточная система и подоконники. Кирпичные стены внутри и снаружи окрашивались клеевою краской. Объем работ и расценки, точно те же, что в первой смете. Малярам полагалось за труды 471 рубль.

Статья девятая: оптовые работы, означали отделку церкви внутри, живописная и лепная работа (400 рублей за всю красоту). Задумывалась покупка 6 крестов (железных с позолотою) с медными шарами и позолоченными цепями (обходились в 550 рублей). Кроме того, необходимо было покрытие 6 глав белою жестью (еще 550 рубликов), устройство лесов и подмостков и последний пункт – на непредвиденный расход 300 рублей. Всё, кроме покупки крестов плавно перешло из первоначального варианта.

Итого за всю работу 8760 рублей 50 копеек, за материал 16276.22 рублей, а общая стоимость затрат на возведение храма составляла 25036 руб. 80 коп. То есть в два с небольшим раза больше, чем было запланировано в раннем варианте достройки.

Согласования «по инстанциям» по этому строительству, в отличие от первого, не заняли много времени. Чувствовалась большая заинтересованность и поддержка Рижской консистории, Дерптского Благочинного «сокращения проволочки времени». На имя Архиепископа Платона в 1866 году: «уже выбраны между собою известныя лица, названные попечителями, которые собирают деньги и материалы для постройки, и должны будут иметь наблюдение над постройками, и уже собрано значительное число строительных материалов и денег на постройку. По этому осмеливаюсь покорнейше просить Ваше Высокопреосвященство об исходатайствовании им скорейшаго разрешения начать строение храма, что бы удовлетворить и горячему желанию Сыренцев и медленностию не ослабить их усердия...».

Главным пунктом переписки было «не построена ли уже где такая церковь, по образу которой Архитектором Маасом составлен план». Проект должен быть утвержден Строительным Отделением Эстляндского Губернского Управления. С первым пунктом было все достаточно ясно, план для предполагаемой Сыренецкой церкви был уникальным, что и подтверждал сам архитектор. Это была на тот момент единственная сельская православная церковь на территории Эстляндии. Все остальные, которых было не так уж и много в то время, располагались в городах губернии. Строительное Отделение не сильно тянуло с ответом, рассмотрев проект 10 октября 1866 года, вынесло заключение: «разсмотрев план, фасад, и разрез на постройку означенной церкви, нашло что предполагаемая постройка во всех частях соответствует правилам строительнаго искусства, и в отношении правильности и устойчивости здания одобрительна, что же касается до фасада сей церкви, то оный оказывается вполне правильным и благовидным. За не означанием на профили фундамента сей церкви равно за неимением сведений о качестве грунта, на котором предполагается возвести означенную церковь, Строительное Отделение не имеет возможности удостовериться в том, будет этому фундаменту соответственна качеству грунта и величины строения прочность в сем отношении не принимает на сей ответственности...». Окончательное разрешение выдавалось на уровне Генерал-Губернатора Лифляндии, Эстляндии и Курляндии Генерал-Адьютанта Альбендинского и Начальника Эстляндской Губернии Генерал-Лейтенанта Ульриха. 5 декабря того же года Консистория выдала разрешение на постройку в Сыренце церкви за собственные средства, не забыв уточнить: «чтобы при построении сей церкви соблюдены были все технические правила… и  неприменно под наблюдением опытнаго техника...». Строительный надзор был обязателен и в этом деле.

Проект и план, на который ссылаются, приводится на 4 рисунках выше. Видно, что рисунок бокового вида ничем не отличается от вариант проекта (рисунок выше), который собирались применить для достройки. В тоже время вид крыши и центрального барабана отличается от того, какой мы видим их на старых фотографиях, и который могут еще помнить старожилы.

Началом строительство считается 6 ноября 1867 года, когда был заложен первый камень в основание будущего храма. Некоторое представление об этапах строительства можно увидеть из писем Священника Алексея Кедрова разных лет. 14 февраля 1868 года он пишет: «Оканчивая свайную бойку и бут при построении вновь трех предельной каменной церкви во Имя Св. Пророка Илии, Иоанна Крестителя и Святителя Николая намерены весною приступить к закладке фундамента и продолжению следующих по церкви работ…». 9 апреля этого же года упоминается: «начало этой новой Церкви уже положено». 12 мая 1870 года отмечено значительное продвижение в работе «…требующей по смете Архитектора на материалы и работы двадцать пять тысяч рублей; но, употребив половину означенной суммы могли совершить всей постройки только на две доли, а третья доля остается не достроенною, а именно: стены церкви на одну сажень сверх окон, своды, кровля, колокольня, рамы, полы и иконостас; на что потребно иметь суммы не менее десяти тысяч рублей...», хотя до окончательного завершения работ было еще далеко. В этом же году извещено, что новый каменный храм доведен до половины, но «за неимением средств работы сии по необходимости должны быть отложены на неопределенное время...».

Самое место освятить вопросы, связанные с финансированием строительства. Изначально задумывалось на доброхотные пожертвования прихожан Сыренецкой церкви. В ход пошли и накопления из кассы церкви в размере сначала 3000 руб., а потом еще 1000 руб. Дважды выдавалась книга для сбора пожертвований. «Вынужденные необходимостью по тесноте и сырости существующаго у нас храма св. Пророка Илии, мы должны были приступить к построению новой церкви; но не имеем силы и средств столько, чтобы обойтись при этом без посторонней помощи, которую надобно испрашивать у доброхотных благочестивых жертвователей; посему покорнейше просим Ваше Преосвященство выдать книгу для сбора пожертований для нашего вновь строющагося храма св. Пророка Илии на имя прихожанина нашей церкви Везенбергскаго уезда деревни Ям крестьянина Василья Петрова Пекарева, котораго мы знаем, как человека честнаго и во всем ему доверяем...». Такая книга давалась сроком на один год.

Кто был главный спонсор - документы умалчивают. Можно предполагать, что основной вклад как финансовой, так и по организационной части этого большого дела, сделали члены попечительского совета: церковный староста Иван Гуняшин, Василей Заутин, Андрей Абрамов, Никита Томосов, Николай Петров Абрамов, Григорий Махов, Матфей Жорин, Иван Махов.  

Представляется, что изначально прихожане Ильинской церкви слишком уж переоценили свои денежные возможности. «Эту сумму, судя по прежней промышленности прихожан церкви, они также надеялись иметь приступая к делу; но к великому нашему несчастию вышло не так: скудость во всем и упадок промышленности в настоящие годы привели в крайнюю нищету очень многих…». Изначальная цифра в 25 тыс. руб. согласно смете была более чем огромной для относительно небольшого сельского прихода. А ведь окончательное строительство, судя по приведенным выше цитатам, почти наверняка обошлось в бОльшую сумму.

В 1869 году сыренчане обратились к Губернатору за финансовой помощью. Ответ, если честно, обескураживает: «объявить вышесказанной Коммисии, что означенныя 7 т. руб. сер. пожалованы Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем на исправление православных церквей и школ при них, лишь в городах Эстляндской губернии…». То есть деньги как бы есть, но предназначены целенаправленно только для «бедных» городских церквей. А так как про сельские Цесаревичем ничего не сказано, но и давать деньги не положено. После таких отписок становиться понятно, что с сюжетами у Салтыкова-Щедрина проблем не было. В этом же году было отказано в использовании 588 р. 69 коп., которые накопились на депозитном счету, связанном с страхованием казенных селений от пожаров.

На следующий год аналогичное прошение возымело успех. Стало известно, что «строитель Балтийской железной дороги С. Петербургской 1 гильдии купец Государственный почетный гражданин Губанин пожертвовал в распоряжении Эст. Губ. 15000 р. на пользу православных икон и церквей в губернии…». Из этой денег выделялось 5000 рублей, сумма хотя и весьма значительная, но явно недостаточная. Необходимо было изыскать еще порядка 10000 рублей. Но тут попечительскому совету поступило предложение, от которого они явно не смогли отказаться. Если совет будет доверено возглавить г-ну Голоушеву, то он берется остальное финансирование, необходимое для окончательного завершения строительства, провести за счет казны, кроме Иконостаса. Что за хитрую «схему» применил, вышеуказанный господин осталось загадкой. Однако если бы сохранился вариант самофинансирования, строительство растянулось бы еще на долгие-долгие годы.

Так как сооружение Иконостаса было отнесено на счет самих прихожан, для этого в очередной раз 5 Июля 1872 года выдана книга для «сбора пособия от Христолюбивых жертвователей». Ответственным за это опять-таки был всё тот же Василий Пекарев из деревни Ям. Собранная сумма неизвестна, но надо полагать была достаточной.

По мере окончания возведения храма необходимо было заблаговременно снабдить «необходимых принадлежностей по церкви, как то, приличных икон на горных местах в 3х Альтарях, … икон храмовых престольных праздников, ковчег на престольных Евангелий и Крестов, прибавки ризницы и одежд на престолах, больших по церкви Панакодил и чугунных перил около амвона…». В конце 1872 года для этой цели у Консистории было испрошено разрешение употребить накопившиеся в кассе церкви 600 руб. от свечной продажи и кружечного сбора.

При составлении ведомости церкви в 1926 году, датой освящения центрального престола было указано 18(31) декабря 1873 г., которое состоялось  по благословению епископа Рижского и Митавского Вениамина. В той же ведомости отмечено, что «церковь построена в 1873 году половинною, до верха окон на доброхотные пожертвования самих прихожан, а окончательная постройка ея довершена на счет казны…». Кроме того , в этом же документе указывается, что «первая церковь в Сыренецком приходе, тоже каменная, существовала с 1803 по 1873 год, в каковом году, по ветхости и оп постройки новой, упразднена…». На месте бывшего престола старой церкви была поставлена каменная часовня в честь Св. Пророка Божии Илии.

В декабре 1874 году согласно рапорта «Священник и прихожане села Сыренца, приготовя к освящению 5 и 6 будущаго Февраля, два придела своего Храма: один в честь Св. Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, а другой в честь Святителя Христова Николая Архиепископа Мирликейскаго, Чудотворца просят … доставить им Св. Антиминсы для престолов в упомянутые приделы…». Есть основания предполагать, что освящение вышеуказанных приделов и состоялось в феврале 1875 года.

Среди особо чтимых икон были: Пюхтицкая икона Богоматери, храмовая Илии Пророка, Иоанна Предтечи, Николая Чудотворца, Сергия Радонежского, Александра. Как отмечалось в «Рижских епархиальных ведомостях» №8 за 1892 год: «В материальном отношении Сыренецкий приход лучший в Рижской епархии ... в церкви много икон весьма хороших, плащаница, утварь и ризница - богатыя; многие из этих предметов - дары щедрых благотворителей, жителей с. Сыренца, братьев Абрамовых; жаль только, что дорога к храму заносится с берега озера песком...». Среди украшений храма упоминается плащаница, пожертвованная А. П. Абрамовым в 1878 году, икона Покрова Божией Матери, обложенная серебряной ризой весом в 15 фунтов 9 зол. (около 2000 рублей), серебряная риза к иконе Спасителя (1000 руб.) и серебряный крест, пожертвованные Анной Ивановой Абрамовой (урожд. Маховой). В августе 1892 года та же Абрамова пожертвовала для церкви серебряное кованное облачение на Св. престол «не есть произведение заурядное, шаблонное ... Облачение это, состоящее из верхней доски и четырех боковых стенок, сделано из серебрянных, довольно толстых 84 пр. листов, с изящною филигранною работою благороднаго Визнатийскаго стиля, и при этом четыре боковых стенки, увенчанныя по углам херувимами, имеют в средине каждой стороны 4 медальна, безусловно высоко-художественной чеканной работы, которые изображают: 1) моление о чаше, 2) распятие Господне, 3) св. пророка Илию и 4) св. препод. Анну. В общем все облачение, поставленное за стеклами, производит впечатление не шаблонной, поражающей массою металла, а художественно задуманной и тонко исполненной работы. По показанию жертовальницы все приношение ея .... обошлось ей около 15 тысяч рублей ...». Упоминаемая цифра 15000 рублей была по тому времени просто огромной суммой, за эти деньги можно было выстроить небольшую сельскую церковь. За все дары Абрамова была поощрена от Священного Синода грамотой и Св. Библией.

В 1872 году, в дополнение к уже имеющейся земли, причту Сыренецкой православной церкви планировалось выделить «из лесных угодий Вихтизбийской казенной дачи» дополнительно «202.76 десят., из коих 185.36 удобной земли, а в числе 17.40 десят. неудобной 0,82 дес. под местным кладбищем..."» Не надо обманываться словом «удобные». В том же документе было указано, что земли «имеют почву низменную и покрыты незначительным лесом и кустарником». При этом лес был молодняком, который невозможно было сразу же вырубать, а низменная местность изрядно заболочена. Так как значительная часть землеотвода проходила вдоль Чудского озера, отдельно было оговорено, чтобы в распоряжении местных крестьян оставалась полоса берега, используемая ими для сушки неводов и рыбной ловли в озере. В 1873 году планы Управления Государственными Имуществами в Прибалтийских Губерниях несколько поменялись, и в итоге церкви досталось только 150 с небольшим десятин.

Из уст родственника мне известна плотницкая присказка «не церковное строительство», означающая, что в каком-то деле можно и не особо напрягаться по части качества. Применительно к храму работы старались выполнить на века. Тем не менее, после окончания стройки, началась пора бесконечных ремонтов и переделок…

В 1881 году церковный староста составляет рапорт, в котором в частности говорилось: «Усматривая надобность приличной окраски медянкою и белилами Церковной кровли, куполов и колокольни, которую кроме того, предполагаем от верхней покрышки кровли до нижняго яруса покрыть для прочности вместо щекатурки стен, листовым железом и окрасить белильною и масляною краскою, так как щекатурка от набоя дождя скоро отпадает; равно возобновить окраску 11ти двойных рам по Церкви, 12ти рам в колокольни, 8ми двойных рам в среднем Церковном куполе, 6ти входных дверей в Церковь с трех сторон: Западной, Северной и Южной. Сделать окраску медянкою железной покрышки Церковной ограды на 110 саж. в окружности и 2 арш. широты поверхности оной; а затем необходимо исправить в Церковных причтовых домах печи и трубы и покрыть новым тесом надворную постройку при Священническом Церковном доме…». То есть со времени завершения строительства церкви минуло всего лишь 6 лет, а зданию уже требуется основательный ремонт. Или же это просто попытка доделать то, что не смогли выполнить во время основного строительства? Печи в домах притча тоже прослужили до обидного мало, всего 17 лет, никак не согласуется это с добросовестным строительством. Как аргумент для столь быстрого ремонта Эстляндский Благочинный приводит такие аргументы: «Церкви, стоящей у устьи реки Наровы, вытекающей из озера Пейпуса и подвергающейся ветрам и непогодам отчего постоянно отпадает штукатурка стен Церкви и Колокольни, особенно с Южной стороны, а равно и причтовых домов, стоящих тоже на открытых домов, стоящих тоже на открытых местах и подвергающихся каждогодно…». Составленная смета на сумму 1285 рубля 92 коп. примечательна тем, что практически весь потребный материал был закуплен у торгующего крестьянина села Сыренца Александра Абрамова. Не о каких дарениях речь не шла, за все платили полновесными рублями из церковной кассы. Примечательно, что за 16 лет отделявшие данную смету от времени составления сметы на строительство самой церкви листовое железо не подорожало, как стоило 4 рубля за пуд тогда, так и осталось. Основным исполнителем вышеприведенных работ был мастер Гдовскаго уезда, деревни Рудно крестьянин Димитрий Савельев. Он в общей сложности заработал 500 рублей, видать, на самом деле был уникальный специалист. Согласно акту, подписанному Священником, церковными попечителями (в том числе и Александр Абрамов) и некоторыми прихожанами, все работы были выполнены летом 1881 года.

Проходит всего ничего - три года, а в известной нам церкви намечается новый ремонт. На этот раз Священник Кедров рапортует в Рижскую Консисторию о следующем: «По осмотре со сведующими людьми средняго на церкви 8ми граннаго деревяннаго с 8 окнами купола, который высоты в 6 саженей ниже главы, а широты на 3 1/2 сажни, оказалось, что вся деревянная постройка, начиная с нижней части окон до основания онаго, совершенно почти согнила от затёки дождя под наружную железную обшивку и, внутри Храма под щекатурку, так как рамы были поставлены не на железные листы, а на деревянные подоконки; а потому необходимо скорейшее исправление онаго в настоящее лето, для избежания опасности, и покорнейше просим на то разрешения…». В Риге Епархиальное начальство, рассудив, что конца и края этим ремонтам не будет, решило направить на место своего архитектора г-на Эдельсона. После осмотра церкви осенью 1884 г. вышеозначенный архитектор составил следующий документ: «В бытность мою в селе Сыренце по поручению сей Консистории … освидетельствовал состояние тамошней церкви. Прихожанами оной на экстренной сходке решено было в виду большей прочности устроить новый купол вместо пришедшаго ныне в совершенную ветхость прежняго деревяннаго, (построеннаго распоряжением Министерства Внут. Дел десять лет тому назад) каменным из кирпича… Так как имеющиеся в Сыренцкой церкви четыре каменных устоя с каменными арками между ними и основание, а равно и толщина стен при освидетельствовании мною были найдены по размерам их вполне крепкими и соответствовавшими устройству на них каменнаго купола без всякаго изменения и перестройки их, из чего видно, что и при первоначальной постройке церкви имелось в виду устройство каменнаго купола; но для большей дешевизны временно построен был деревянный купол…».

Источниками финансирования являлась церковная сумма, а если таковой не хватит, прихожане проявили готовность принять все расходы на себя. В свете последнего, был составлен приговор, в котором крестьяне села Сыренца  и деревни Ям предполагали, что «требуется значительная сумма, но у нас в Церкви находится сумма только около 3700 руб. сер., которой предполагаем недостаточно будет, то и обязуемся от себя собрать деньги с каждой удельной души от 1 до 2х рублей…». Приняв доводы архитектора, относительно устройства каменного купола, вполне благоразумными, Консистория выдала 24 октября 1884 г. разрешение на перестройку купола. В свете этого указа, Эдельсон составил проектный чертеж (к сожалению, рисунка среди имеющихся бумаг нет) и смету на 3744 р. 75 коп.

Надо отметить, дело было сделано весьма быстро, приступив к заготовлению материалов в феврале 1885 года, к осени того же года работы были закончены. Именно теперь Ильинская церковь и приобрела тот законченный вид, знакомый нам по старым фотографиям. Составленный по итогам работ финансовый отчет поражает своей скрупулезностью, учтён чуть ли не каждый гвоздь. Общие расходы составили 5056 р. 40 коп, что, как обычно, значительно превышает сумму, заложенную в смете. Из примечательных моментов можно выделить несколько. В этот раз не было «генерального» поставщика, все приобреталось в разных местах. Так 50000 штук кирпича было куплено на Кренгольмской фабрике, в Городёнке на паровой лесопильне – доски, из С. Петербурга привезено железо (3,20 за пуд, что изрядно дешевле, чем покупали до этого), среди поставщиков также упоминаются Григорий Абрамов (железо) и Любомудров (гвозди). Главным подрядчиком был Федор Николаев Карнаузов (откуда он точно неизвестно, предположительно из деревни Ереховы Дубяги Гдовского уезда), он в общей сложности получил 1280 рублей. Художнику за четырех Евангелистов заплатили 130 рублей и еще 15 за полотно и 10 за дорогу. Упоминается и «гонорар» архитектору, правда, он обозначен «за приезд», как бы компенсация транспортных расходов, сначала 100 рублей, а затем еще 78 руб. 23 коп. Ему же в Ригу телеграмма обошлась 1 руб. 10 коп. Самыми интересными расходами были появляющиеся регулярно строки «на вино» различным работникам. Всего было «пропито» 13 рублей 40 копеек (для справки, поденщик-мужчина за день получал 40 копеек, а женщины 20-30 коп.). Иногда выдача питьевых сумм приурочивалась к каким-то событиям, как-то «поднятие креста» или окончание этапа работ. Но обычно деньги на вино, а так тогда называли водку, отпускались просто по специальностям: штукатурам, кровельщикам, мурщикам (возможно это каменщики, müürsepp - каменщик (эст.)) и просто рабочим. Порадовала также строчка «Транжителю отдано за два дни 1 руб.», что это фамилия или должность осталось не ясно.

Впервые упоминается такой способ получения дополнительных средств, как распродажа излишков или пригодных материалов, оставшихся от разобранного купола. В общей сложности удалось выручить 221 руб. 15 коп. Однако, несмотря даже на такие методы по финансированию имеющихся в Церкви денег не хватило. Необходимо было собрать с общества около 400 рублей серебром. С этим у церковного попечительства возникли какие-то разногласия с Волостным Старшиной, который по должности должен был заниматься этим делом. Пришлось Церковному старосте с попечителями обращаться даже к Губернатору Князю Шаховскому. В конечном итоге деньги по 2 рубля с души были собраны, единственно Волостной Старшина Жилкин выпросил отсрочку до 1 сентября 1886 года, «потому, что в настоящее время крестьяне очень бедные, хлеба своего еще неимеют и заняты полевыми и луговыми работами…».

Кроме масштабных работ в этот же промежуток времени был «Построен деревянный дом для квартиры Просфирны в 3 саж. долготы и широты за 300 руб... Одна часть церковной стены с Южной стороны обшита листовым железом и окрашена белилами в защиту от набок дождей, всего на сумму 460 руб. и 65 копеек... Чудотворная Икона Успения Божией Матери, с имевшейся на оной серебрянно-зюзлащенною ризою, вновь позолочена и украшена дорогими камнями, а киота для сей иконы украшена позолоченною резьбою и священными по верх оной изображениями, выточенными из дерева; всего на сумму 605 рублей... В боковом приделе иконы Божией Матери и Иоанна Крестителя, а также тайная вечеря над царскими вратами украшены серебряными 84 пр. ризами, ценою в 829 р. 97 коп... Сделана серебрянная риза на икону Св. Мученицы Параскевы на 80 рублей...». Главным спонсором вышеуказанных дел был Церковный Староста Иван Абрамов, которого за это и другие заслуги, а главным образом за внушительные пожертвования общей суммой 25979 руб. 97 копеек, представили к золотой медали с ношением на шее.

В 1891 году намечается очередной ремонт, на этот раз носящий больше косметический характер. О проведении этих работ ходатайствовал еще Священник Алексей Кедров, но заниматься пришлось его приемнику Петру Антонову. Предполагалось заделать трещину в штукатурке внутри храма, покрасить средний купол, стены, двери, окна, железные печи и т.п. Всего намечалось потратить 1515 рублей. Однако жизнь, как это водиться, внесла свои поправки «При ремонте церкви явилась нужда сделать некоторыя работы, о которых не упомянуто в смете, утвержденной Рижской Духовной Консисторией. Вследствие этого притч со старостою и церковно-приходскими попечителями, чтобы не превысить назначенных для ремонта денег, решили оставить некоторыя починки, не столь необходимыя, до будущаго более удобнаго времени… - и эти деньги употребить на предметы, не требующие отлагательства, как-то, явилась необходимость скрепить потолки балками, так как старые балки прогнили в своих гнездах, и в скором будущем пришлось бы их совсем переменять, что потребовало, помимо стоимости их переделки, новую штукатурку, а стало быть и несравненно большия расходы; в настоящее же время, благодаря тому, что старыя балки в средине совершенно целы требовалось только соединить их винтами с новыми, положенными поверх их; что стоило сравнительно очень дешево и заменило капитальную ремонтировку. Затем все подоконники были прогнивши, пороги сбиты, окна в куполе были без петель и не отворялись, все это требовало немедленной поправки прежде чем будет окрашено. Тоже самое надо сказать и относительно изображений четырех евангелистов и «Бога Саваофа» в среднем куполе, которыя были закопчены и загрязнены, а также и люстры….». Несмотря на изменения в работах, согласно отчета потратили только 1447 рубля 18 копеек, пожалуй, впервые, удалось не превысить запланированную смету. Кроме обычных малярных работ, отметим роспись «купола в византийском стиле» и установку стекла на образ «Успения».

В 1892 году Священник Петр Антонов ходатайствовал сначала «произвести окраску церковной кровли, куполов и крышки церковной ограды в сем 1892 году на церковный счет…», предполагая на это 550 рублей. Почти сразу было направлено еще одно прошение «разрешить нам произвести ремонт причтовых домов, в каковом они весьма нуждаются. Требуется, отодрав обшивку, переконопатить их, исправить полы, потолки, оконныя рамы, двери, выстроить дворы при причетнических домах. Так как старые совсем сгнили и грозят падением...». Особенно отмечалось, что «причтовые дома в настоящее время представляют плохую защиту от холода, ветра…». На эти работу намечено было истратить 650 рублей.

По окончанию работ был представлен отчет об истраченных 1393 рубля 5 копеек, то есть с перерасходом в 193 р. 5 коп. «Передержка» намеченной суммы «произошла вследствии крайней ветхости причтовых зданий требовавших скорее замены их новыми, чем ремонта…».

Еще ранее отмечалось, что надворная постройка при доме священника нуждается в перестройке. В 1893 году об этом священником Петром Удальцовым было подано соответствующее прошение. Просто так разрешить было нельзя, потребовался личный визит и осмотр на месте Ревельского Благочинного Михаила Иконникова. Что такое надворная постройка ясно из рапорта последнего: «дровянник-сарай, двор для склада сельско-хозяйственных принадлежностей, подвал-погреб и коровник, все под одною кровлею …». Так и представляется картина, как священник из Ревеля, с подобострастием осматривает состояние стен скотного двора. Как бы там не было, но строение было признано ветхим, «в силу необходимости — старую разрушить и возвести новую надворную постройку таковых же размеров, т. е. 6 сажень длиною, 4 сажени шириною и 1 1/2 сажени высотою». Смета была определена в 450 рублей. Работы были выполнены в этом же году с небольшим перерасходом в 9 рублей и 8 коп.

14 сентября 1893 года «во время сильнейшей бури, с колокольни местнаго Сыренецкаго храма сорвало железный крест и разбило его…». Согласно представления тогдашнего священника Петр Удальцова, на исправление могло потребоваться около 500 рублей. «К тому же не которые Сыренецкие обыватели-богачи поговаривают о замене деревянной колокольни каменною, как показано на плане, и эту мысль непрочь привести в исполнение…». Похоже идея о перестройки колокольни не нашла поддержки среди всех прихожан. Хотя вид колокольни без креста порождал в приходе не благоприятные толки, ремонт же был отложен до теплого времени. Весной 1894 года «Одновременно с осмотром повреждений колокольнаго шпиля осмотрены были и четыре малыя главы, кресты на которых, от ветхости мачты, шатаются и при сильных ветрах грозят ежеминутным падением…», оказывается в 1885 году во время перестройки большого купола, четыре малых остались без изменений. На исправление каждой из малых глав испрашивалось по 315 рублей, всего 1260 рублей, а вместе с ремонтом колокольни – 1760 рублей.

Летом 1894 года ремонтные работы были произведены и удивительное дело опять обошлись дешевле намеченного, израсходовано было только 968 р. 70 коп. Экономия была достигнута, главным образом, за счет того, что малые купола не подвергались перестройки, а были лишь поправлены крестовые мачты. Крест с шаром с колокольни был отремонтирован и позолочен на машиностроительном заводе г. Зиновьева в Нарве за 150 рублей. Установка, заделка жестью и покраска была сделана крестьянином с. Сыренец Константином Андреевым Томасовым, за что он получил 200 рублей. Он же выполнил работы по укреплению крестовых мачт на малых куполах за 140 рублей. «Вызолочение червонным 95% золотом четырех малых крестов с шарами…» обошлось в 336 рублей.

27 апреля 1897 года «... при пожаре в селе Сыренце сгорел до основания принадлежащий церкви дом просфорни, застрахованный в местном обязательном обществе за 450 рублей». Для возведения заново такового же дома со двором денег, полученных от страховки, не хватило. Осенью того же года, уже после окончания стройки, выяснилось, что общая сумма затрат составила 621 рубль. Работы первоначально профинансировал церковный староста Николай Абрамов, которому затем вернули деньги из церковных средств. По всему, это был достаточно «типовой» деревенский дом, для возведения которого требовалось: 175 балок на 121 рубль, 250 досок на 127 рублей, 55500 лучинок для крыши на сумму 27.50 руб., булыжного камня для фундамента дом аи печи на 16.50 руб., 2200 шт. кирпича и 2 куля извести на 32 руб., доставка материала обошлась в 27 рублей, разная необходимая фурнитура и другие мелочи в 70 руб., каменные работы в 35 руб. и плотницкие в 165 рублей.

В 1897 году был задуман наружный ремонт Церкви, «а именно окрасить зеленою масляною краскою крышу на Церкви с шестью куполами и водосточными трубами, крышу на часовне бывшей церкви и ограду, перетереть вновь известью и отбелить наружныя стены Церкви, окрасить масляною краскою западныя, северныя и южныя двери храма все окна с подоконниками с наружной стороны и железныя врата в ограде…». Чуть подробнее про упомянутые ворота: «Возоблена церковная ограда, при входе в оную поставлены колонны с малыми куполами и чугунными позолоченными крестами, а посреди сделаны распашные железные двери, красивой отделкой...». На это был задумано потратить 690 рублей. Почему эта цифра не понравилось Рижской Консистории неизвестно, но был издан указ, чтобы Епархиальный Архитектор лично составил новую смету. Каковую он и представил из расчета 471 руб. 40 коп., соответственно эта цифра была определена Консисторией как предельная при тратах на ремонт. Работы были выполнены, но потратили аж 760 руб. 35 коп, не уложившись не только в смету архитектора, но и в свои собственные расчеты. Деваться особо было некуда, и Церковный Староста Николай Абрамов внес разницу из своих собственных средств.

Надо пояснить, что к этому времени, в 1885 году образовался Пюхтицкий приход, а в 1889 году была построена Церковь (приход образован еще ранее - в 1884 году) в Олешницы (ныне – Алайыэ) и причудские деревни отошли от Сыренецкого прихода. В это же время, жители деревни Ям всерьёз озаботились устройством собственного храма (который и был построен в 1904 году), и деньги им были теперь нужны на это дело. В конечном итоге, в приходе остались собственно сам Сыренец и небольшая деревня Смольницы.

Тенденция, когда ремонт церкви финансово стали возлагать на церковного старосту, четко обозначилась в 1900 году. Как писал Священник Капитон Лебедев: «В Сыречанах, не знаю почему, утвердилось мнение, что Староста обязан ремонтировать церковь на свой счет!...». Николай Абрамов, тогдашний староста, как признавал это и Священник, был, безусловно, богат, причем не просто самым богатым в селе, но, возможно, обладал состоянием большим, чем у всех односельчан вместе взятых. Хоть и не сразу и не легко, но Священнику удалось уговорить Абрамова дать «на благое дело» 1500 руб., на которые намечалось «произвести … полный ремонт снаружи нашей церкви и окрасить стены и потолок св. Алтарей масляной краскою…». Неожиданным препятствием к этому ремонту стало обнаружение, что «потолки … сгнили, сгнили до того, что должно ожидать их падения в самом скором времени. Сгнили не только доски, но и переводы (балки)…». Сгнили они не просто сами по себе, этому поспособствовал толстый слой голубиного помета, образовавшийся за много лет. Кроме того, «слуховыя окна в алтарной части именно в тех местах, где сгнили балка, совершенно открытыми…». Непонятные согласования с Консисторией и обсуждение технологии ремонта потолочных балок с Епархиальным Архитектором изрядно затянули процесс. К весне 1902 года формальности были улажены, определено, что на вышеуказанный ремонт потолков потребуется 375 рублей. Только вот чем это закончилось, в доступных архивных документах не осталось сведений.

В начале XX-го века имеется некоторый пробел по церковным документам. Из более поздних записей можно установить, что в 1907 году был построен дом Священника о 5 комнатах, с прихожей, мансардной, кухней, верандой и подвалом. Общая жилая площадь дома 88 кв. метров и подсобных помещений – 66 кв. метров. Период с 1908 по 1913 годы достаточно подробно представлен сведениями из «Приходно-расходной книге Сыренецкой церкви». Так доходную часть составляли поступления от продажи церковных свечей (кстати, огарки тоже продавались на какой-нибудь свечной заводик), весьма небольшую сумму давал кружечный и кошелковый сбор, поступали деньги от сбора за освещения церкви во время бракосочетаний и во время отпевания покойных, весьма загадочный «запивочные деньги», были и просто именные пожертвования. Расходы же состояли в том числе и в различных ремонтно-строительных работах. Приведем только наиболее значимые из них. В 1908 годы был произведен ремонт в квартире псаломщика, на это потрачено 139 руб. 30 коп. В 1910 году за 152 рубля 82 копейки при доме Священника был построен двор. В 1911 году Захарий Жилкин установил железные решетки в церковных окнах, расходы составили 46 рублей. В 1912 году по счетам за материалы и работы по окраске «церковная крыши и пола, а также у часовень и церковной ограды» заплатили 657 руб. 88 коп. В 1913 году, вместо сгоревшего 16 мая 1911 г., был выстроен новый дом для диакона. Он так же, как у дома священника, имел 5 комнат, но площадь была поменьше всего 50 кв. метров. Имелись прихожая, кухня и подвал площадью 25 кв. метров. Стройка обошлась в 1165 руб. 94 коп., из которых 1159 руб. 94 коп. составила страховая премия за сгоревший дом. Пока же шла эта стройка, для Диакона снимали квартиру в одном из частных домов. Летом 1913 года, «во исполнение Указа Рижс. Духовной Консистории от 25 мая 1912 года .. уплочено по счету ... за наружный ремонт церкви 190 руб. и поправку в ограде входных дверей с четырех сторон 8 руб., а всего 198 руб.».

Черным днем для церкви стало 2 февраля 1919 года, как писал В. П. Махов «кошмарный день, когда мы, безсильные, под обстрелом бежали из храма, оставив его на произвол судьбы…". Обстрел начался, когда в храме шло богослужение, и церковь была переполнена молящимися. Поднялась страшная паника, но не смотря на жестокий обстрел из орудий и пулемётов ни в церкви, ни в селе никто не был убит.

«В 1919 году церковь сильно пострадала от большевицкаго обстрела, но после капитальнаго  ремонта в 1923 году частично за счет казны, а частично на добровольные пожертвования, здание прочно, хотя и не возстановленная еще в былом богатстве и  благолепии…».  «В 1919, при обстреле большевицкой артиллерией Сыренецкаго храма, храм и колокольня были разрушены, и разбиты четыре колокола, в том числе: большой в 204 пуда, средний в 42 пуда и два малых в 10 пуд и 8 пуд…». Кроме колоколов, разбит был иконостас, серебряная риза на престоле, плащаница, люстра и много другой утвари. В церкви остались целыми лишь два самых маленьких колокола. Уже в 1922 году было задумано восстановление церкви.

Главным препятствием было полное отсутствие денег. Пришлось пойти на такие крайнее меры как продать серебряную крышу с престола, которая была совершенно разбита пулями. За крышу выручили в Ревеле 46000 марок (до 1928 года в Эстонии в обращении были марки), еще 3170 марок получили от продажи серебряных монет, хранившихся на тот момент в церковной кассе. Сбором пожертвований собрали 70932 марки. Удалось приступить к ремонту, но этих денег было совершенно недостаточно для окончания всех намеченных работ. После многочисленных хлопот и ходатайств от Комиссии по возмещению военных убытков была получена достаточно внушительная сумма – 705990 марки. На эти деньги покрыли железом крышу церкви, был сделан ремонт стен, вставлены новые стекла, позолочен иконостас, исправлены иконы и престол. Восстановлением иконостаса руководил мастер И. Г. Соловьев, поправку и писание новых образов исполнил художник Каравайков. Также им бесплатно помогал преподаватель нарвской гимназии Н.В. Семенов. По каким-то причинам, крыша колокольни была покрыта не железом, а дранкой. В таком виде она и оставалась вплоть до 1944 года. 2 сентября 1923 г. после капитального ремонта состоялось освящение храма, при участии митрополита Александра.

В 1925 году было исправлено серебряное облачение (ризы) на Св. престоле. Работа обошлась в 18000 марок, полученных от жертвователей. Восстановлением занимался Ан. М. Соколов, ручным способом приготовивший доску. Большую помощь ему оказал слесарь-механик А. И. Курушев. Торжественное освящение, по чину «малаго освящения храма» состоялось 8 февраля.

Решив основные вопросы с внешним видом и внутренним убранством церкви, осталась еще одна большая проблема - это практически полное отсутствие колокольного звона. В конце 1925 года «Приходской Совет из газет узнал, что в Эстонии получены из Советской России колокола, эвакуированные из Эстонии в Россию в Великую Войну и что эти колокола теперь переданы в распоряжение Синода… Мотивируя свое ходатайство тем, что церковный звон в Сыренце не только радовал сердца Сыренчан, но и разносясь далеко по реке Нарове, по озеру и окрестностям, спасал наших ... рыбаков и путников в бурю и грозу…». Немедленно обратились, чтобы один из колоколов побольше был бы передан Сыренецкой церкви. В январе 1926 года пришел ответ, что Синод может продать для Сыренцкой церкви колокол завода Са...(название неразборчиво), с изображением святых, весом в 61 пуд 34 фунт (989,6 кг), по цене 2000 мар. за пуд. Было указано, что деньги желательно получить наличными и покупку совершить скорее ибо за каждый день простоя на таможне приходится много платить. В Ревель были командированы Председатель Приходского Совета А. Заутин, казначей Н. Абрамов и тогдашний Настоятель храма Кляровский. Данные лица осмотрели предложенный колокол, нашли его исправным и купили его, а для составления перезвона купили еще три колокола поменьше, всего весу 78 пуд 4 фунта (большой 61 пуд 34 фунта, второй 8 пудов 20 фунтов, третий 5 пудов 30 фунтов и четвертый 2 пуда), заплатив за все означенные колокола 110000 эстонских марок. Так как денег в церковной кассе не было, то для покрытия расхода по покупки этих колоколов ими продано было вышеозначенное серебро-лом, остатки от напрестольной крыши в количестве 607 1/4 золотников (прим. 2,6 кг), по 30 марок за золотник, всего на сумму 18215 марок.

Остальную сумму достал Священник Кляровский от своих знакомых, на неопределённое время и без процентов, от лица, пожелавшего остаться неизвестным. Старый, разбитый колокол весом в 204 пуда (3264 кг) стащили с колокольни и постановили беречь его. Долг в 70000 марок, занятых Священником, собрание признало и решило принять все меры к скорейшей его уплате. 15-го февраля (2 февр. по старому стилю) утром, в день праздника Сретения Господня, были подвешены к колоколам языки и впервые был совершен звон и перезвон в новые колокола к Божественной Литургии, ровно через 7 лет после разрушения. В 1934 после переговоров с Тартуским заводом «Техник», объявляется сумма за починку большого колокола – 850 крон. Размеры колокола были следующие: высота около 2 метров и примерно такого диаметра, при толщине стенок около 12 см. Отлит колокол был в 1883 году в Москве, кроме изображений святых имел также портреты императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. Стоимость его составила тогда 4047 рублей 50 коп., кстати, в сплав было влито серебра на 150 рублей. Приходской совет постановил «драгоценный колокол ремонтировать», учитывая, что отливка нового обошлась бы 10000 крон. Ремонт должен был быть закончен к 10 июлю, чтобы успеть к празднику Ильи пророка. Но на заводе при охлаждении колокол дал новую трещину и его прибытие задержалось. Наконец, 28 сентября 1935 года колокол прибывает в село. Из письма регента П. Рахманина: «…получили наш большой колокол. Прихожане очень рады, нашли звук его таким же, т.е. как и раньше, повесили на место и действительно звуковые волны от него понеслись широко и далеко, конечно, слушают старину и в Советской России. День 29 сентября будет считается событием на годы. Встречать его пришли стар и млад…». Как рассказывали, перезвон колоколов с ближайших церквей, как бы говорил: «Хлеба нету, хлеба нету» – это колокол с Ямской церкви. От Скамейской слышалось: «Денег нет, денег нет», а Сыренецкий басом отвечал: «Всем дам в долг, всем дам в долг». Ремонт большого колокола, это было практически все, на что был способен тогдашний приход. Население Сыренца катастрофически беднело и разъезжалось в поисках лучшей доли. «Влияние ли границы, или какие-либо другие влияния …» наметили тенденцию, когда треть вполне платежеспособных прихожан не вносили членские взносы. Теперь денег  в церковной кассе катастрофически не хватало. Из четырёх жилых домов, принадлежащих причту, использовался только один – дом Священника, в котором были оборудованы две квартиры для настоятеля церкви и псаломщика. Остальные дома вначале сдавались в аренду за символическую плату, а потом, в виду отсутствия желающих, были заброшены, медленно гнили и заносились песком. Здание самой церкви нуждалось в неотложном ремонте. «Великолепный храм по стилю своему, принял вид весьма не привлекательный и с каждым годом порча стен и крыши увеличивается. Сошла краска, смылась известь, крошится и обваливается штукатурка, проржавело железо на крыше и на южной стене, появились протеки в крыше и куполах, в результате гниют стойки в главах, в которые вставлены кресты и один крест держится только проволокой. Колокольня покрыта лучиной еще в 1919 году — требует перекрытия и т.д. …».

В 1937 году были оштукатурены стены с наружной стороны и окрашена крыша куполов, общая стоимость ремонта составила 1542 кроны 97 центов.

В ноябре 1939 года был завершен внешний и внутренний ремонт, который продолжался 3 месяца и обошелся в 650 крон, не считая безвозмездной работы причта и отдельных прихожан. По случаю окончания ремонта 25 ноября состоялось торжественное освещение храма, которое совершил епископ Павел. Была выполнена лишь малая часть необходимых ремонтных работ – церковь неумолимо продолжала ветшать.

В 1938 году, заполняя ведомость о церковной недвижимости, настоятель церкви указал, что здание церкви оценивается в 112000 крон, а крыша на колокольни всё еще покрыта лучиной. Жилой дом священника, требующий ремонта, был построен в 1907 из бревен, покрыт жестью, площадью 88 кв. м и стоил 4000 крон. Церковный дом (т.н. дом псаломщика) также ожидающий основательного ремонта был отстроен в 1911 году и имел крышу из лучины, имел общую площадь 50 кв. метров, его цена была 2300 крон.

В июле 1941 году храм пострадал от обстрела немецкой артиллерии, а в 1944 году  - был основательно разрушен действиями уже советских артиллеристов.

В книге М. Харузина «Пюхтица - Святое Место» есть упоминание об визитационном протоколе 1608 года, хранящемся в архиве ревельской лютеранской консистории. Там лютеранский пастор сообщает сообщает: «при Исаакской капелле есть некоторые крестьяне, которые говорят почти исключительно по-русски и не охотно позволяют себя наставлять в своем христианстве... Так как они служат большим соблазном и не безпокоятся тем, что платят штрафа два рейсхсталера, лишь бы избавиться от молитвы, то я опасаюсь, что многие другие могли бы последовать их примеру... На русской границе есть некоторыя деревни, которыя не принадлежат ни какой церкви и дерзнули построить русскую часовню, которой заведует живущий за границею русский священник ...». Вполне возможно, что упомянутая часовня была именно в Сыренце, а «заграничный» священник был из Доможирки.

Из одного криминального дела XVII века становится ясным, что к 1787 году в Сыренце совершенно точно существовала своя часовня. В документах нет упоминания в честь какого святого она была построена и где именно находилась. Опять же нет сведений о том, какая это была часовня, зато можно косвенно судить об её содержимом. Воры, путём проникновения через окно, похитили оттуда серебряных и медных монетах более чем на 100 рублей. Большая по тем временам сумма, просто хранилась в деревенской часовне. Становиться ясно, что и внутреннее её убранство должно было быть не из бедных.

До 1944 года в Сыренце было «часовень в приходе три, все каменныя...». В отличия от остальных деревень и сёл Принаровья, где в лучшем случае было по одной часовни, при этом все они были деревянные, в виду сруба весьма непритязательной архитектуры и выполнявшие, главным образом, роль «покойницких». Кроме того, обычно раз-два в год в престольный праздник, там проходила служба.

Разберёмся по порядку с часовнями, которые имелись в Сыренце. Первой по значимости безусловно являлась часовня «возле храма на месте бывшаго престола старой церкви, в честь Св. Пророка Божьи Илии, построена в 1924 году, вместо старой ветхой...». Первая на этом месте была сооружена, когда после окончания строительства нового храма в 1873 году, на следующий год разобрали за ветхостью старую церковь. Для возведения часовни использовался материал, из которого была построена старая церковь. В газетной статье, со ссылкой на 82-летнего старца Ивана Андреевича Абрамова, говорилось, что сложена часовенка была из камней Орденского замка «Нейшлот», который стоит неподалёку на берегу Наровы. В архивах почему-то не сохранилось никаких документов о строительстве как более ранней, так и той, что была построена в 1924 году. К настоящему времени часовня эта восстановлена, и её можно наблюдать слева от входа в Ильинскую церковь.

Вторая часовня находилась «среди села, в память чуда 17 октября 1888 года во имя Св. Пророка Божии Илии и Святителя Николая...».  В чудо было записано спасении императора Александра III в железнодорожной катастрофе. 

Однако из документов следует, что часовня на этом месте была и до этого времени. В 1884 году она была повреждена пожаром, и братья Абрамовы Александр и Иван составляют прошение: «каменная из плиты часовня во имя Пророка Илии, состоящая посреди села Сыренца, от бывшаго пожара повреждена; а потому имея Сердечное желание вместо оной на том же месте построить вновь кирпичную Часовню поприличнее и красивее, так как настоящая нисковата и имеет вид самой простой на 4е прямые стенки в 2 сажени квадратных и 1 сажень высоты, с двумя малинкими окнами...». Уточняется, что прошлая, сгоревшая часовня была построена «на средства их Отца» Андрея Абрамова. В своё время место для установки часовни было выбрано весьма удачно. Она была построена напротив дома Абрамовых, на берегу реки, в том месте, где дорога делает небольшой изгиб. Площадка вокруг была свободной от других строений, что позволяло просматривать часовню с обоих концов деревни. В то время на другой стороны Наровы стояла Скамейская Ильинская церковь и, таким образом, из дома Абрамова открывался великолепный вид на часовню, за которой текла река, и далее на церковь на противоположному берегу. К июню 1889 года новая часовня была построена, в ней был малый иконостас с иконами. «Часовня имеет вид квадрата в 2 саж. 4 вершка в длину, ширину и вышину до кровли, покрытой железом и оканчивающейся позолоченным крестом. Двери имеет распашныя с разноцветными стеклами, с каковыми и 2 окна на северную и южную стороны. Фундамент поверх земли и три ступня, выходных в часовню из цоколя. Снаружи и внутри оштукатурена. Видом своим среди деревни она производит приятное впечатление...». Это сооружение обошлось братьям Абрамовым в 1300 рублей. Один из этих братьев - Иван, как раз и упоминается в свете предыдущей часовни.В настоящее время часовня не сохранилась. Место, где она стояла, сейчас занято частной территорий, а часть камней из неё пошло на фундамент одного из домов.О строительстве этими же братьями Абрамовыми еще одной часовни (Никольской), теперь уже в Пюхтицах, можно почитать здесь или в этом файле.

Третья часовня была «на общем кладбище вне села, построенная Сыренецким обществом..., на месте бывшей ветхой и освящена 3 ноября 1911 года в преславную честь Тихвинской Иконы Божией Матери...». Когда была установлена более ранняя, никаких документальных свидетельств нет. Ясно, что это могло быть только после переноса кладбища на новое место.

Исходя из Генерального плана, часовня располагалась справа от входа на кладбище.

В январе 1909 года прихожане на имя архиепископа Рижского и Митавского Агафангена подали прошение «Часовня, которая как давно уже построенная пришла совершенно в негодность — ветхость, стоит открытою — и ни для каких треб теперь служить не может почему мы прихожане Сыренецкой Церкви решили, что нужно построить на месте этой старой часовни — новую, так как в течении года три раза на кладбище бывает служба в часовни в Троицу, Иванов день и Тихвинской Б.М. с крестным ходом ...  осмеливаемся почтительно просить Ваше Высокопреосвященство о следующем: Разрешить нам приступить немедленно к разборке старой Часовни на кладбищ нашем и заготовлять материал для постройки новой часовни каменной, каковую мы предь полагаем построить на месте старой длиною 3 саж., широкою 3 саж. и высотою 1 ½ саж...».

Ответственными за строительство были назначены Константин Андреев Томасов и Дмитрий Павлов Махов. Согласно составленной смете, затраты на строительство должны были составить более 700 рублей. Выяснилось, что разрешение на разборку старой часовни можно получить только после утверждения плана новой Строительным Отделением Эстляндского Губернского Правления. Проект в декабре 1909 года составил почему-то инженер путей сообщения Вовкушевский, а утвердили его только в мае 1910 года. Завозить материал на место возможно было только «зимней дорогой», потому и закончили сооружать данную часовню в 1911 году.

Убранство часовни осуществляли всем миром. В 1912 году Везенбергский мещанин Матвей Александрович Шибалов пожертвовал средства, чтобы изготовить «чугунный вызолоченный крест, для новопостроенной часовни на Сыренецком кладбище». Андрей Александрович Абрамов в эту же часовню подарил живописную икону Пресв. Троицы в золоченом киоте и бронзовую лампаду, на сумму 80 руб. Ольга Александрова Заутина (вдова крестьянина с. Сыренца) пожертвовала две иконы: Спасителя и Тихвинской Божией Матери и золоченые киоты и две бронзовых лампады - всего на сумму 85 руб.

В настоящее время, справа от главного входа на кладбище, под слоем грунта, можно разглядеть остатки фундамента часовни.

«Кроме того, на берегу при слиянии реки Наровы с Чудским озером, на месте бывшей часовни во имя Св. Иоанна Крестителя, имеется каменный, увенчанный крестом, монумент, воздвигнутый на месте стародавнего, смытою водою кладбища...». Совершенно точно, что уже в начале XX века памятник стоял не на том месте, где ранее находилось кладбище. «На покрытом ныне водою пространстве стояло раньше кладбище; на кладбище этом стоял, между прочим, памятник, когда вода стала заливать кладбище, памятник отодвинули на край кладбища по направлению к материку, так что ныне он стоит там, где никогда кладбища не было, а кладбище старое все было занесено песком и залито водою».

О большой воде Чудского озера, которая смыла кладбище в 1844 году, упоминает в своих мемуарах С. Рацевича, есть об этом записи и в архивных документах. В то же время в газетной статье указывается, с отсылкой на воспоминания старожилов, совершенно другой год — 1871 год. В межевом плане церковной земли Ильинской церкви 1853 года (см. ниже) указано, что старое кладбище «залито водой», а новое находится на том самом месте, на котором существует и поныне. На карте же 1866 года, старое кладбище «всплывает» и показано на берегу озера. Не думается, что старики вводили корреспондента в заблуждение. Просто, по привычки, часть народа продолжала хоронить на старом месте, и история с размытым кладбищем вполне могла повторяться несколько раз. Сам памятник семь раз восстанавливался, последний был сооружён в 1927 году. Он находился между первым и вторым молами, на самом берегу. Окончательно был разрушен во время войны. 

Представляется наиболее вероятной версия, что бывшая часовня во имя Св. Иоанна Крестителя, это та самая, с которой и начиналась данная глава. Не потому ли один из пределов Ильинского храма и посвящен именно этому святому? Эта часовня стояла в Сыренце, по крайней мере, во второй половине XVIII века. В 1808 году среди 7 часовен, имевшихся в приходе на тот момент (в Пюхтицах, 3 в Ямах, в Князь селе и в Ременнике), её уже не оказалось. Вероятно после постройки своей церкви, содержание еще и часовни стало для жителей Сыренца обременительным.

Выше в тексте, а также на страницах, посвященных обучению в Сыренце, встречаются фамилии, а также некоторые сведения о Священнослужителях. В данных таблицах данных о них систематизированы и приведены к общему виду.

Священники

Список настоятелей церкви с указанием дат службы в Скамейской церкви (в скобках приведены годы жизни):

• Феодор Васильев (1772 гр.), 5.05.1802 — май 1805 гг.;

• Петр Калинников (Каллиников) (1752 — 23.12.1812 гг.), 4.07.1805 — 23.12.1812 гг.;

• Иоанн Львов (1777 —15.15.1817 гг.), 1813 — 15.15.1817 гг.;

• Стефан Стефанов (Пенинский) (1794 — прим. 1850 гг.), 11.08.1817 — 9.08.1827 гг.;

• Григорий Феодоров Кедров (19.01.1803— 20.04.1852 гг.), 14.09.1827 — 27.09.1832 гг.;

• Николай Михайлов Скроботов (1777 — 31.08.1841 гг.), 7.11.1832 — 31.08.1841 гг.;

• Павел Николаев Ламанов (Ламонов) (1815 — 1894 гг.), 19.11.1841 — февраль 1848 гг.;

• Алексий Иоаннов Кедров (1823 — 20.02.1894 гг.), 21.05.1848 — 1.04.1891 гг., затем за штатом;

• Петр Петров Антонов (27.02.1868 — 20.09.1932 гг.), 10.03.1891 — 8.07.1892 гг.;

• Петр Алексиев Удальцов (3.11.1856 — после 1910 гг.), 8.07.1892 — 10.01.1900 гг.;

• Капитон Петрович Лебедев (11.02.1848 — 23.02.1911 гг.), 21.02.1900 — 20.03.1911 гг.;

• Василий Васильевич Каменев (18.12.1866 — 12.03.1939 гг.), 22.03.1911 — 3.10.1923 гг.;

• Михаил Владимирович Кляровский (10.09.1889 — после 1952 гг.), 3.10.1923 — май 1927 гг.;

• Николай Георгиевич Цветаев (5.05.1888 — прим. 1944 гг.), 26.08.1927 — 15.03.1931 гг.;

• Иоанн Александрович Толстяков (15.01.1891 — 1941 гг.), 25.03 — 29.12.1931 г.;

• Евтропий Владимирович Шилов (1872 — 31.03.1932 гг.), 3.01 — 31.03.1932 г.;

• Александр Иоаннов Гривцов (1864 — 1.06.1941 гг.), 5.04.1932 — 1.09.1934 гг.;

• Иоанн Адрианович Сергеев (19.01.1908 — 22.03.1943 гг.), 14.12.1934 — 1.12.1936 гг.;

• Виталий Августович Тяхт (3.12.1898 — 23.08.1973 гг.), 1.03.1937 — 31.10.1940 гг.;

• иеромонах Анатолий Минервин, 24.12.1936 — 21.01.1937; 1.11.1940 — 1941 гг.

Диаконы и Причетники

(штат в разные годы составлял от 1 до 3-х человек):

• Михайло Симонов (1775 — 17.08.1831 гг.), дьячек 19.11.1802 —1830 гг.;

• Игнатей Терентьев (1788 гр.), пономарь 11.02.1803 — 1807 гг.;

• Филипп Иоаннов (Иванов) (1791 —5.04.1864 гг.), пономарь, с 16.05.1816 г. диакон 16.03.1808 — 23.10.1845 гг.; ноябрь 1848 — 5.04.1864 гг.;

• Василий Егоров (1790 — 6.04.1821 гг.), пономарь 1816 — 6.04.1821 гг.;

• Семён Егоров, пономарь май 1821 — сентябрь 1822 гг.;

• Иван Ерофеев (Иерофеев) (1805 гр.), пономарь октябрь 1822 — 24.05.1823 гг.;

• Алексей Васильев (1792 — 15.04.1836 гг.), пономарь 7.06.1823 — 15.04.1836 гг.;

• Петр Стефанов Рундальцев (1809 —22.07.1848 гг.), дьячек 11.09.1831 — 22.07.1848 гг.;

• Петр Димитриев Трипольский (1811—25.01.1844 гг.), пономарь 30.01.1837 — 25.01.1844 гг.;

• Павел Андреев Преображенский (1824 — 8.01.1869 гг.), пономарь 17.03.1845 — 8.01.1869 гг.;

• Петр Павлов Преображенский (25.09.1852 —24.04.1874 гг.), пономарь июнь 1869 — 24.04.1874 гг.;

• Александр Логиневский (1838 — 1892 гг.), дьячек, с марта 1881 г. диакон июль 1864 — 9.04.1890 гг.;

• Василий Никольский (9.12.1849 — 8.01.1909 гг.), псаломщик февраль 1874 — сентябрь 1883 гг.;

• Фёдор Угольников, псаломщик октябрь 1883 — сентябрь 1884 гг.;

• Алексей Холмский (1862 гр.), псаломщик сентябрь 1884 — январь 1887 гг.;

• Василий Тимофеев Бабкин (1862 — 19.06.1919 гг.), псаломщик, с 22.10.1890 г. диакон, 9.04.1890 — 17.05.1891 гг.;

• Георгий Стефанов Кудрявцев (1860 гр.), псаломщик 20.01.1887 — 13.07.1892 гг.;

• Петр Симеонов Соколов (1861 — 3.01.1921 гг.), псаломщик, с 19.12.1896 г. диакон, 2.07.1891 — июнь 1899 гг.;

• Александр Алексеевич Троицкий (2.04.1871 — 14.07.1947 гг.), псаломщик 30.11.1892 — 16.04.1893 гг.;

• Николай Алексеев Муравейский (1865 — 2.07.1913 гг.), псаломщик, с 1.09.1892 г. диакон, авг. – сент. 1892 г., 21.04.1893 — 6.12.1896 гг.;

• Иван Михайлович Цветиков (7.10.1873 — 1.06.1935 гг.), псаломщик 14.01.1897 — 1.11.1907 гг.;

• Григорий Иванович Троицкий (1856 — 12.11.1934 гг.), диакон 12.06.1899 — 2.09.1923 гг.;

• Александр Иванович Лебедев (1867 гр.), псаломщик ноябрь 1907 — 1.10.1909 гг.;

• Август Андреевич Жейбе (12.06.1877 — 14.08.1954 гг.), псаломщик 19.10.1909 — 2.01.1915 гг.; август — декабрь 1917 г.;

• Виссарион Васильевич Попеско (6.06.1885 — 30.09.1928 гг.), псаломщик 7.02.1924 — сентябрь 1927 гг.;

• Алексей Николаевич Молчанов (24.02.1896 — 14.06.1942 гг.), псаломщик 23.02 — декабрь 1928 г.; 24.06.1937 — 1.11.1938 гг.;

• Николай Николаевич Гуняшин (26.04.1887 гр.), вр. исп. псаломщика июнь 1927 — 15.03.1928 гг.; 14.04.1929 — май 1931 гг.; декабрь 1936 — май 1937 гг.;

• Петр Алексеевич Рахманин (16.03.1893 — 13.07.1975 гг.), псаломщик 8.06.1931 — 8.12.1936 гг.;

• Федор Андреевич О'Коннель (Бронин) (7.06.1890 — 14.06.1942 гг.), псаломщик 1.06.1939 — прим. окт. 1940 гг.

В первой половине XIX века фамилий у церковнослужителей еще не было и отчество писали без окончания «-ич».

Церковные старосты

• Артемий Петров Сорокин (1765-1836) прим. 1823 г.;

• Иван Фадеев Махов (1804 - 25.07.1865) ? - ?;

• Иван Петров Гуняшин (25.05.1825 - 21.07.1889) 1864 - прим. 1871 гг.;

• Андрей Петров Абрамов (13.10.1805 — 24.08.1881) прим. 1872 - прим. 1880 гг.;

• Иоанн (Иван) Андреев Абрамов (30.08.1851 — 23.11.1936) 1.07.1881 - 1893 гг.;

• Николай Николаевич Абрамов (2.12.1844 — 22.06.1917) 11.01.1894 - 1911 гг.;

• Петр Севастианович Гуняшин (26.09.1871 - 19.12.1930) 23.01.1912 - прим. 1922 гг.;

• Димитрий Павлович Махов (19.10.1872 — 08.05.1942) прим. 1923 -  1924 и 26.02.1939 - 24.03.1941 гг.;

• Михаил Ильич Реньков (8.01.1869 - 25.09.1952?) 03.01 - 29.03.1925 г.;

• Иван Павлович Махов (2.09.1879 - 10.03.1927) 29.03.1925-10.03.1927 гг.;

• Никандр Васильевич Косолапов (22.09.1862 - ? после 1936) 2.10.1927 - прим. 1936 гг.;

• Владимир Яковлевич Зыбин (2.07.1879 — прим. 1943) 10.05.1936 - 3.02.1939 гг.