Сыренец (Васкнарва). История пожаров или история в пожарах.

Эта статья - попытка представить историю деревни Сыренец (на современных картах Васкнарва) через череду таких трагических событий, как пожары.

В былые времена пожары в деревнях случались с ужасающей периодичностью. Не был исключением и Сыренец. Пожары были разные по масштабам: локальные, затрагивающие один или два дома, и весьма значительные, когда сгорала половина и даже больше от деревни. Но каждый раз, как Феникс из пепла, деревня возрождалась. Люди отстраивались, и жизнь шла дальше своим чередом. Тут вполне уместно вспомнить мифическую птицу — Сирин с песнями грусти и несчастья, уж больно её имя созвучно названию деревни — Сыренец. Может в этом есть какой-то скрытый, нам сейчас неведомый смысл?

Описать все случаи, когда деревня страдала от огня, нет возможности, но в архивах имеется, начиная с середины XIX века, достаточно подробная документация, которая и позволяет сделать некоторую ретроспективу.

Крупные пожары вносили некоторое обновление в облик деревни. Строились новые дома, и часто их расположение, по ряду причин, отличалось от прежнего.

Приведем основные причины пожаров в деревнях того времени. Дома были деревянные и высохшие за много лет бревна были весьма лёгкой добычей для огня. Крыши крылись, как правило, весьма огнеопасными материалами. Самыми легко воспламеняемыми были соломенные крыши. Летом достаточно было малейшей искры из трубы, чтобы такая крыша вспыхнула в одно мгновение. Впрочем, и другие варианты покрытия крыши были с использованием древесины - дранка, лучина, тёс, гонт. Они тоже были весьма опасны при возгорании. Только в начале XX века у самых богатых домов стали появляться железные крыши, которые хоть как-то могли препятствовать распространению огня. Весьма обычным делом были неисправные печи и трубы, многим по бедности не хватало средств на их ремонт и чистку. Загореться изба могла и от неправильной топки печи, когда от туда вылетают искры и тлеющие угли.

И. Селивановский в книге «Борьба с деревенскими пожарами» дал 31 подробное описание причин возникновения деревенских пожаров. Нет смысла подробно перечислять все, но остановимся на некоторых из них. Душевнобольные и дети во время летних работ, оставляемые дома без наблюдения, нередко производили поджоги. Первые по непониманию, а дети - из шалости. Как известно, «детям спички не игрушки». Нередки были поджоги, совершаемые по самым разным причинам, в том числе и из мести. Имело место и возгорание от удара молнии, воспринимаемая народом, как «кара небесная». Впрочем, обычно попутно шел дождь или ливень, и пожар не имел большого распространения.

Начало XX века принесло новую беду. Небрежное хранение керосина и других горючих веществ могло служить причиной пожара. Искра или отскочившая головка спички, попавшая случайно в горючие вещества, вызывают взрыв. Кроме того, возникший пожар нельзя потушить водой, так как горючие вещества и жидкости (их удельный вес меньше чем воды) всплывают на поверхность воды и продолжают гореть. Пожароопасными в деревнях были лампы без стекол (лампы с открытым огнем), стеклянные части лампы часто бились, а на покупку новых денег, как обычно, не хватало. Очень опасны были лампы со стеклянным резервуаром для керосина (резервуар мог разбиться при падении с последующим возгоранием керосина).

При использовании плохих спичек возникала опасность, что отлетевшая головка, попав в сено или солому, вызовет возгорание. Другие спички, даже будучи затушенными, продолжали тлеть. Еще опаснее тлеющие лучинки, от которых возникал пожар через некоторое время.

Причиной пожаров нередко становилось неправильное устройство печей и их труб. Печи часто ставились слишком близко к деревянным стенам, от чего те со временем обугливались и при продолжительном нагревании загорались.

Весьма пожароопасными были риги, в которых сушили зерно и кузницы, с открытым горном. Но, тут надо уточнить, что в Сыренце ни тех, ни других практически не было.

Весьма вероятно деревня сгорела во время осады крепости Нейшлот русскими войсками во время Ливонской войны в 1558 году. Нет никаких сомнений, что рыбацкое поселение, под названием Сыренск (Сыренец), уже существовало в то время.

Первое упоминание о деревни относиться к 1416 г. в регистре архивных документов, там приведено наименование – Serenez («Liv-, Esth- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten. Band V Heft I» Reval, 1862). Находилась она в стороне от замка, ближе к Чудскому озеру. Собственно сам замок строился не для защиты местных жителей, а для выполнения вполне конкретной задачи - контроля над судоходством в истоке реки Наровы. Русские летописи, в какой-то мере ошибочно, распространили русское название деревни и на близлежащий ливонский замок. Впрочем, летописцев очень мало волновала судьба нескольких рыбацких изб, их заботили только значительные приобретения, в виде крепостей, замков и городов.

Через 100 лет после Ливонской войны в 1658 году князь Иван Хованский снова захватил замок Нейшлос. Практически наверняка, при этом была сожжена деревня: "лес рубят - щепки летят".

В 1701 году черкесы из полков Федора Степанова и Якова Лизогуба «... приходили в Сыренец для разорения и тот Сыренец выжгли ... и многие крестьяне от них, перебежав на русскую сторону, ухоронились в забегах ... у русских крестьян, которые живут около границы». (здесь и далее в цитатах сохранена оригинальная орфография). 

В документе 1707 года записано: «... хоромное строение позжено с государевых ротных людей». Это отголосок событий Северной войны, когда войска Петра I в 1702 году заняли эти места. В данном случае надо понимать, что сгорел какой-то большой дом, вероятно, относящийся к крепости. Вполне возможно, что он служил казармой для охранявших её шведских солдат.

Самый ранний пожар, о котором сохранились достаточно подробные сведения, произошел 23 ноября 1804 года. Была описана даже причина: «крестьянская той деревни жена именем харитона сергеева, при лучине вечером трепала лен, и от павшей искры сделался пожар причем однако нималейшаго стороны той же женщены умышления не было, тона сама от сего нещастнаго случая потеряла своей дом, всего сгорело 17 домов втом числе и казенная Карчма». Известно, что всего тогда в деревне было 80 дворов, то есть сгорела её пятая часть. При этом сыренецкие крестьяне объявили, что сгорела бы вся деревня полностью, если бы им на помощь не пришел «квартировавшейся в гдовском уезде в деревне Скамья Елецкаго мушкатерскаго полка капитан Петров с солдатами своей роты». Геройские мушкетеры оказывается были не только во Франции! Сохранился список жителей, которые понесли урон в том день (здесь указаны только имя и отчество, фамилии тогда еще были не в ходу):
«1. Пожар учинился от неосторожности той деревни Крестьянской Жены василья Сергеева Харитины Сергеевой, у онаго Крестьянина Сергеева сгорел дом до основания.
2. Антип Федоров у него згорело 3 избы и 2 анбара в том числе несколько и скота и прочих пожитков и баня.
3. Архип Сергеев у него згорела изба и имение.
4. Исак Сергеев у него згорела изба дооснования и анбары.
5. Казенной Кабак так же сгорел до основания с привосовокуплением одного анбара и казенных вещей, и налицо состоит по доказательству онаго Компанейщика: 1 Котел чугунной порченой, 1 Медная Ендова порченая, 1 весы Порченые с Гирями, из застойки стол поврежденной.
6. Филип Сергеев у него згорела изба до основания так же и двор.
7. марка мосеева у него сгорел дом до основания так же и двор.
8. егор мосеев у него згорел дом до основания в том числе двор и несколько скота.
9. логин Степанов у него згорела изба до основания в том числе и пожитки.
10. исай степанов у него згорел дом до основания и двор.
11. захар семенов, у него згорел дом до основания, двор так же и пожитки.
12. михайла петров, у него сгорел дом до основания и двор.
13. вдова крестьянская жена степанида федотьева у нея сгорел дом до основания, двор так же и пожитки.
14. максим ермолаев, у него сгорел дом до основания.
15. Ермолай афонасьев, у него сгорел дом, двор так же пожитки и скот.
16. иван Петров, у него сгорел дом до основания, двор, так же и пожитки.
17. афонасий антонов, у него сгорел дом, 1 анбар и баня».

Можно еще дополнить, что спустя всего 2 месяца после пожарища, многие крестьяне уже «... навезли лесу для выстроения новых домов». Казенное питейное заведение сумели заново отстроить только к июлю 1806 года.

В 1823 году сгорели дома крестьян Тита Петрова и Екатерины Ивановой. Большинство документов XIX века написано на старонемецком и понять их смысл очень и очень сложно. Потому о целом ряде пожаров имеется весьма скупая информация.

В 1825 году «... Марта 16го на 17ое в ночи в 12ть часов приключился в Селе Сыренце великия пожар от котораго выгорело 21 дом с болшею частию, а именно волостная кантора сельская, ... Магазея же погуженая запасным хлебам с помощью божиею спасли от огня, но толко разрубили стену и вытаскивали налет против берегу но сохранную всю собрали а ненашлось в переморке из онаго пожару, которая по приказанию головы перемерена была то не вышло 12ть и 3 Четверика... 

Показание домов имущества
1. Никифор Митрофанов одна изба сени хлев сарай,
2. Аксентии Федоров две избы хлев сарай два амбара и с хлева чать,
3. Василий Микитин две избы хлев сарай анбра,
4. Иван Митрофанов одна изба сени хлев сарай,
5. Астафей Антонов одна изба сени хлев сарай, анбар
6. Яков Абрамов две избы сени хлев сарай анбар,
7. Кирила Корныльев две избы сени хлев сарай анбар
8. Кирила Антонов одна изба сени хлев сарай анбар и прочаго из имущества,
9. Ермолай Логинов две избы сени хлев сарай анбар
10. Полиефкт Исаков две избы сени хлев сарай анбар
11. Иван Стефанов три избы двои сени хлев сарай анбар баиня,
12. Михайла Петров две избы сени хлев сарай,
13. Ефим Антонов две избы сени хлев сараи анбар и прочаго из имущества не ухватил.
14. Ермолай Афонасьев две избы, сени хлев, сарай, анбар, байня и все крестьянское имущество.
15. Максим Ермолаев одна изба, сени, хлев, сарай, анбар, байня, из денег часть
16. Вдова Пелагея Степанова одна изба сени и прочаго
17. Афонасей Антонов две избы сени хлев сарай анбар и все имущество крестьянское
18. Иван Петров две избы, сени, хлев, сарай и все имущество крестьянское
19. Исак Сергеев две избы, сени, хлев, сарай, лошадь и две коровы, но даже душей и телом вышли
20. Козма Прокопиев две избы, сени, хлев, сарай, две коровы, и душей и телом вышли
21. Иван Марков две избы, сени, хлев, сарай, лошадь, две коровы, свинья и душей и телом вышли».

Из весьма обстоятельного перечня хорошо прослеживается, из чего состояло обычное хозяйство тогдашнего жителя Сыренца. Там же указано, что данное событие не обошлось, увы, без человеческих жертв.

Встречается упоминание о пожаре летом 1826 года, но выяснить подробности не удалось.

В 1832 году «бывшаго в Марте месяце сего года пожара в казенном селе Сиренце в здешней Губернии, сгорело 46 крестьянских дворов и крестьяне лишилися домов своих, ... в точности предписаннаго в положении устроении селений, то распределил таким образом, что каждые два дома будут … отделять от других дворов в 6 сажень шириною и между … двумя домами будут переулки для свободнаго прохода к реке, поелику крестьяне села Сыренца не имеют пашней, а занимаются единственно рыбною ловлею и перевозом водою тягостей; ширину улицы между линиями по желанию крестьян назначить в 6 саженей и шире сего пространства нельзя определить, ибо с одной стороны река, а с другой низменные огородные места и сверх того по сей улице не имеется большой дороги и оканчивается крайним домом ...». Известно, что указанные 46 дворов сгорели в течение двух часов в вечернее время. Сложно определить сколько всего было домов в то время в Сыренце,  однако известно, что уцелело очень не много. В приведенном выше документе отмечается идея об отдалении домов друг от друга, чтобы хоть как-то локализовать возможные пожары. Осталось неясным, удалось ли уже в то время претворить этот план в жизнь.

Случившийся в ночь с 13 на 14 июля 1855 года огонь уничтожил 2 дома.

К середине XIX-го века стало внедряться страхование домов от пожаров. В 1858 году было издано положение «о взаимном застраховании строений в казенных имениях». Несовершенство системы пока еще выражалось в весьма длительном сроке выдаче страховых денег или, как их тогда называли, премий.

В 1861 году сыренчане просили страховые деньги за 6 домов, сгоревших еще, возможно, в 1859 году. Это были следующие строения: Амельян Морозов (застраховано на 25 руб.), вдова Мария Архипова (15 руб.), Владимир Титов (15 руб.), Софрон Михайлов (15 руб.), мещанин Василий Николаев (200 руб.), Василий Иванов Грудкин (25 руб.). Общая сумма застрахованного имущества у этих дворов и их хозяев составила 295 руб. при том, что общая оценочная стоимость строений была 910 рублей. Сельская Расправа (орган местной власти) писала «по справке страховой Ведомости оказалось, что страховка крестьянских домов началась с 1852 года Декабря 2го дня были оные страховые списки представлены в Эстляндское окружное управление и присем денег из села Сыренца 33 руб. 30 к. сер., а из деревни Ям — 12 руб. 88 к. сер. и так оная плата производилась 3 года сряду, а потом остановилась на несколько лет, с 1859 года началась снова страховка которая продолжаются по сие время только уже из однаго села Сыренца и отправлены оные деньги 53 руб. 12 к. сер. … за 1860 году … отправлены страховые деньги 53 р. 12 к. сер. Уже в Везенбергское уездное Казначейство и 1861 году так же отправлены Везенбергское уездное казначейство … 59 руб. 52 коп. сер. Всего выходит с прежними годами 304 руб. и 30 коп. сер.». Пресловутые 6 хозяев получили свои весьма небольшие деньги только в ноябре 1862 г., когда «... последовало разрешение Департамента Государственных Казначейств … о выдаче крестьянам села Сыренца за пожарные убытки 295 руб. …».

Один из самых значительных пожаров, о котором имеются достаточно подробные сведения, случился 22 мая 1864 года. Священник Кедров писал об этом так: «Сего Майя 22 дня в селе Сыренце загорелся, неизвестно откого и почему, крестьянский амбар, от котораго огонь распространился и сгорели 44 обывательских дома, в том числе сгорели и два церковных дома, из коих один был определен под квартиру мне, а другой Просвирне и под училище для крестьянских детей. За неимением сторонней к защите домов и имущества своего помощи, я нижайший, лишился почти все что приобретал — в продолжении 16ти лет службы — для семейства и хозяйства своего; ибо с опасностию дому и имуществу угрожала опасность самой церкви и я должен был прибрать в оной с престола Св. Антиминс и другия дорогие вещи и документы; в доме же оставалась одна жена с малыми детьми, которая от испуга и слабости сил могла вынести только кое что из одежды. О чем донося Вашему Высокопреосвященству всепокорнейше прошу отеческой милости, добрый наш Архипастырь! Благословите разрешить на постройку вновь церковных домов как для меня, так и погоревшей просвирни, с устройством при оных училища для обывательских детей ...». Ущерб от своего сгоревшего имущества Священник Кедров оценил в сумму 605 руб. 50 коп. серебром. Удивительно, но церковное хозяйство не было застраховано, приходской совет таким образом, надо думать, экономил средства.

В селе уцелело весьма немного жилых домов и потому «… живут теперь два и по три семейства, почему и он священник …, кроме его с своим семейством, поселились еще два других семейства.» От Епархии пострадавшим священнослужителям было назначено единовременное пособие в следующем размере: Священнику Алексею Кедрову 30 рублей и просфирни Ирине Николаевой 10 рублей.

В других документах имеются дополнительные подробности случившегося бедствия: «Сельская расправа имеет честь ... донести что 22 мая сего года в 4 часа пополудня сделался сильный пожар в селе Сыренце и начался гореть с верхняго конца села, а именно из за двора Степаниды Курушева и распространился от сильнаго ветра так скоро, что при стараниями нельзя было огонь ни как ранее остановить, как в половине села при сем пожаре сгорело 56 крестьянских дворов 4е мещанских 3 Церковных домов и казенная корчма, всего 64 Двора, Хозяева коих лишились по большой части всего своего Имущества, также из … бывшаго занятым Расправою только вынести были дела и книги последних 4х годов, остальныя же Акты … сгорели ...». Среди главных причин такого быстрого распространения огня указывалось, что дома стояли очень близко друг от друга и по большой части у них были соломенные крыши.

Проведенное местное следствие установило, что дом Степаниды Трофимовой (она же Курушева) загорелся снаружи, и нет никакого подозрения на поджог. «Крестьянка Стефанида Трофимова 36 лет от роду грекороссийскаго вероисповедания … показала, что она при … пожаре не была дома, но находилась в ½ версты от своего дома на поле … вдруг заметила вспыхнувший огонь и прибежала в Село, где уже много народу около ея дома на улице … каким образом … случилось ей неизвестно и … она ни на кого подозрение не имеет ...». О причине пожара был допрошен еще целый ряд свидетелей, но никто не мог высказать своё подозрение на кого-либо совершившего злонамеренный поджог. В итоге единогласно сошлись во мнение, что « … сей несчастный случай им послал Бог».

Список погоревших «Домохозяев Села Сыренца» (имена и прозвания Домохозяев):
1. Петр Абрамов
2. Никита Томасов
3. Иван Махов
4. Иван Томасов
5. Дмитрий Баулин
6. Степан Барадулин
7. Иван Гуняшин
8. Егор Гуняшин
9. Дмитрий Заутин
10. Михайла Заутин
11. Ермолай Пентельев
12. Димитрий Пентельев
13. Андрей Галахтионов
14. Василий Заутин
15. Алексей Заутин
16. Петр Заутин
17. Софрон Шутов
18. Ефим Ляпчихин
19. Кузьма Ершов
20. Филип Тудусов
21. Амельян Морозов
22. Никифор Касалапов
23. Федор Сорокин
24. Матвей Жорин
25. Прокофий Морозов
26. Михайла Курушев
27. Степан Стрелкин
28. Абрам Райбушкин
29. Спиридон Заутин
30. Дмитрий Заутин
31. Андрей Горячев
32. Кондратий Исаков
33. Александр Мигачев
34. Афанасий Грудкин
35. Андрей Ляпчихин
36. Алексей Созонов
37. Игнатий Долгов
38. Матвей Захаров
39. Егор Горлов
40. Степан Шитихин
41. Михайла Харькин
42. Петр Томасов
43. Андрей Абрамов
44. Дмитрий Трелин
45. Абрам Грудкин
46. Владимир Голиков
47. Прокофий Шуланов
48. Кузьма Реньков
49. Дмитрий Баканов
50. Лаврентий Мигачев
51. Анна Абрамова
52. Анна Шитихина
53. Аграфена Митрофанова
54. Авдотья Панкратьева
55. Матрена Пекалева
56. Ян Щепанковский

Казенные Строения
57. Корчма с Старою Пивоварнею

Церковные Дома
58. Дом Священника
59. Дом просвирни
60. Дом Диакона

Мещанские Дома
61. Василий Николаев
62. Тимофей Колескин
63. Николай Гаврилов
64. Матрена Гаврилова

В целях безопасности от возможного распространения пожара было решено новые дома строить с промежутком, а главную улицу сделать в 6 саж. (12.6 м) шириною по всей длине. Пожалуй, это первое упоминание о реализации плана с помощью планировки минимизировать распространение огня.

Погоревшим крестьянам села Сыренца, а также священнослужителям и просвирни на строительство домов отпустили бесплатно из казенной части Вихтизбийской лесной дачи 995 деревьев. Уже в июне крестьяне приступили к постройке новых домов, и к сентябрю было отстроено 39 домов, а еще 19 были готовы в 1865 году.

Если до этого упоминание о страховых выплатах было только в одном случае, и даже прямо говорилось об отсутствии таковых для церковных домов, то в 1865 г. в Сыренце застрахованы были 118 дворохозяев. Это стало обязательным условием для всех владельцев недвижимости. Как ко всякому новому делу, консервативное крестьянство относилось с большим недоверием. Просматривая соответствующую страховую ведомость того года можно заметить, что стоимость страхования была в 3 раза меньше, чем оценочная. Так средний деревенский дом, как правило, при стоимости дома в 120 рублей страховали на сумму только в 40 руб., и уже с этой суммы платили 1% страхового взноса - 40 копеек. В это время самые дорогие дома в Сыренце были у Махова (стоимость 1000 р., страховка 250 р.), Василий Гуняшин (соответственно 1500 р. и 250 р.), Василий Заутин (1500 р. и 250 р.) и Андрей Абрамов (1500 р. и 250 р.).

К 1868 году на депозите Эстляндской Казенной Палаты скопилось страховых денег 588 руб. 60 коп., которые дозволялось использовать только по назначению, т. е. непосредственно на возмещение ущерба от пожара.

К 1874 году применялось уже и комбинированное страхование в двух разных обществах, так волостное правление было «... застраховано от огня в Эстляндском Губернском взаимности ... в 250 руб. и в С.Петербургском Русском страховом обществе от огня в 1000 руб. Всего 1250 руб.».

Пожар 31 августа 1884 года случился от огня, который «... вышел из двора крестьянина …  Михаила Петухова». Тогда выгорела деревня «... в средней своей части, именно на протяжении от развалин древняго Замка Нишлот, до помещения Волостнаго Правления». Всего сгорело 49 домов, из которых 48 были застрахованы на общую сумму 36825 рублей. Потеря же незастрахованного имущества (мебель, товары, продукты, одежда, дрова и т.п.) по информации домовладельцев оценивалась в 80250 рублей. Погорельцам «... которым по землемерному разводу в 1870 году выборными с согласия общества огородной линии дана каждому хозяину под постройку дома и двора грунт 6 саж. ширины и 12 саж. длинны, и оставлено незастроеннаго места 3 проулка по 8 саж. ширины и 3 проулка по 2 ½ саж. ширины.
А береговой линии по приговору выборных дано каждому хозяину под дом и двор грунт по 6 саж. ширины и по 15 саж. длинны, и оставлено незастроеннаго места 11 проулков по 2 ½ саж. ширины, и 1 проулок 8 саж. шир. На этом основании за неимением достаточнаго количества подворочной земли, и строется Село Сыренец в настоящее время; а указанных законом промежутков между домами совершенно нельзя иметь». Указанные проулки, также имели основное назначение не дать возможному пожару распространиться на большее количество домов. У тех, которые были по береговой линии, вторым предназначением было обеспечить доступ к реке, чтобы иметь возможность быстро и эффективно тушить пламя. Кроме того, в это же время увеличена ширина главной улицы «прежде улица по плану была 6 сажень, а теперь у нас 10 сажень» (1 сажень = 1.83 м).

Губернский Инженер Кнюпфер после освидетельствования 24го Июня 1885 г. написал следующий рапорт: «Село Сыренец, лежащее при истоке реки Наровы из Чудскаго озера одною стороною по озеру другою по реке, таким образом, что параллельно реки проведена главная улица по линии которой по обеим сторонам стоят жилые дома, на крестьянских участках имеющих ширину по 6 сажень каждый.
На этих участках, направленных с одной стороны главной улицы ... доходящих с другой стороны ея до крестьянских огородов, находится службы крестьянских дворов.
В 1884 году вполне выгорела средняя часть деревни с обеих сторон Главной улицы на протяжении от развалин древняго замка Нишлот до помещения волостнаго Правления, в количестве 49 крестьянских дворов, которые ныне отстраиваются вновь.
Участки находящиеся между главною улицею и огородами, имеют согласно землемерному разводу 1870 года длины 12 сажени каждый, и комплект сих участков пересекается 3мя поперечными переулками шириной по 8 саж., и 3мя таковыми шириной по 2 ½ саж. Главная же улица ныне везде выдерживается шириною в 10 сажень.
Участки, лежащие между главною улицею и рекою, отведены по приговору выборных длиною в 15 саж., причем комплект береговых участков пересечен поперечными переулками с ними шириною 8 саж. и 11 таковыми шир. 2 ½ саж.
Многие из владельцев береговых участков занимают длину не в 15 саж. согласно приговору выборных, но при ширине 6ти всю длину по самую реку, с устройством у самой реки набережных, частию каменных на цементном растворе частию деревянных, во всю ширину участка, т. е. 6-и саж. и местами вывели на самом конце набережной без малейшаго отступа от реки разныя службы, как то сараи, амбары и бани. Таким образом, вдоль реки сообщение по берегу на суши местами совершенно прервано, что в случае пожара, при спасении имущества может действовать вредно.
Крестьяне владеющие прибрежными участками занимая длину от Главной улицы по направлению к реке не в 15 саж. согласно приговору выборных а всю длину от Главной улицы до реки и застраивая при том берег набережными с выведением на них построек на самом конце без отступа для прохода вдоль берега, основываются на том, что они издавна владели этими участками до самой реки а именно более 10 лет и приобрели тем право давности. Верность сего показания доказывается предъявленного мне в Волостном Правлении Землемерческою картою 1870 года, подписанною Землемером Министерства Государственных Имуществ, на которой крестьянские участки по речной стороне от Главной улицы показаны доходящими до самой реки с устройством набережных застроенных местами у самаго края, разными постройками без прохода по реке.
Некоторыя набережныя, местами застроенныя на самом конце существуют и ныне в той части села которая уцелела от пожара. Вопрос о том, имели ли крестьяне право занимать всю длину участка от Главной улицы до реки с застраиванием на бережных вместо отведенных приговором выборных длины 15 саж. разбирается в подлежащем приходском суде. Что же касается собственно чрезмерной скученности построек в селе Сыренце то я нашел следующее.
Жилые дома по Главной улице ими уже отстроенные вполне или же находятся в постройке или на конце выведены для них фундаменты с цоколями, и в следствие тесноты участков шириною только по 6 саж., не возможно было выдержать везде предписанный законом разрыв шириною 6 сажени, а разрыв бывают по 4 по 3 по 2 по 1 ½ и по 1 саж. смотря по ширине домов а на одном участке образовался разрыв даже только в 3 фута, по тому что на нем строятся 2 жилых дома рядом. Сами строения выводятся хорошо из материалов должнаго качества, частию каменныя, частию деревянныя, кроются железом, толем и лучиною; соломенных крыш во все нет. Службы по тесноте места выводятся местами еще ближе жилых домов, но и они не кроются соломою. Риг, представляющих более других построек опасность от пожара, в селе Сыренце во все не имеется, так как крестьяне не занимаются земледелием, а разными промыслами и торговлею.
Опасность от пожара значительно уменьшается выдерживанием ныне ширины главной улицы везде ровно в 10 саж. и пересечением комплектов частыми переулками шириной в 2 ½ саж., близостью реки к которой доступ представляется посредством 11 переулков шириной 2 ½ саж. и однаго шириной 8 саж., и наконец устройством местами каменных домов крытых железом равно и избежанием ныне соломенных крыш. Сия опасность могла бы быть еще значительно уменьшена посредством разсаживания лиственных дерев по главной улице по переулку шириной 8 саж., а также местами на самих участках и рациональных мер для избежания опасности при тесноте участков, т. е. именно выведение брандмауеров между постройками нельзя применить, так как дома уже большею частию вполне выведены с устройством окон по боковым фасадам, каковыя окна пришлось бы заложить брандмауерами, и кроме того принуждение крестьян к постройке брандмауеров крайне их обременило бы, потому что материал для каменных построек в Сыренце чрезвычайно дорог.… пользоваться безвозмездно молодыми лиственными деревьями из казеннаго леса имения Вихтизби для разсаживания сих дерев, в виду уменьшения опасности от пожара, по главным улицам и прочим удобным для сего местам в деревнях, так как другаго леса близ именнованных деревень не имеется, а разсаживание дерев безсомнению значительно уменьшило бы опасность распространения пожара». (Брандмауеры — это стена, выполненная из несгораемых материалов, главным образом, из камня, для воспрепятствования распространения огня).

После масштабного пожара 1884 года все погорельцы застраивались на своих прежних местах: «… пожар истребил 49 домов, пострадало от этаго несчастия 52 семейства в том числе и я Александр Расадкин; после пожара все крестьяне, 48 хозяев, построили дома на своих плановых грунтах и никому передвижения не было ...». Однако в каждом правиле есть свои исключения. Прокофий Махов обменялся участками с Дорофеем Харитоновым, доплатив тому некоторую сумму. Дальнейшие события прояснят смысл этой операции. В 1887 году выборные от села Сыренца на своём сходе порешили устроить проулок между участками Прокофия Махова (№88) и Андрея Гуняшина (№87), вместо того, который был между Александром Росадкиным (№89) и тем же Маховым (см. схему ниже). Обмен объяснялся тем, что новый проулок ведет к дороге «... от села Сыренца к лесу, крестьянина Павла Степанова Махова, который безпрепятственно дозволяет ездить по вышеозначенной дороге всем общественникам с. Сыренца». Решение принималось всего лишь тремя лицами, при этом у одного из них Петра Абрамова имелась письменная доверенность голосовать за еще одного. Еще один принимал участие в голосовании вместо своего сына, не имея на это никакого документа.  Двоих же выборных фактически отстранили от данного схода, попросту не поставив их вовремя в известность. Не все остались довольны от такой перемены в местоположение проулка. Александр Иванов Расадкин (иногда писали Росадкин) к участку которого и примыкал ранее переулок стал яростно протестовать против таких перемен: « … в селе Сыренец при грунте под №89 с южной стороны с незапамятных времен существует проулок шириною 2 сажени». Если быть точнее то речь шла о 70 годах. Объясняли: «От Росадкина не отнято никакой земли для проулка, но отнято обществом для сего переулка от Махова 2 сажени земли, которая земля в количестве 2 сажени возвращена ему Махову пречислением к его грунту стараго проулка, находящагося между №№89 и 88. Старый переулок между 89 и 88 не принадлежал Росадкину, а принадлежал обществу, почему Росадкин ничего не потерял. Но с другой стороны от Росадкина куплено обществом за 100 рублей от грунта №90 землю для переулка шириною 6 саженей». Получилось, что проход для нового переулка общество выкупило за деньги, а Махову дополнительные 2 сажени достались совершенно бесплатно. Потому как отняли их у него только формально, а новый переулок шириной 6 саженей проложили по специально приобретенному для этой цели участку №90. Вот именно ради расширения своих «владений» до 8 саженей и поменялся Прокофий Махов с Харитоновым (по прозвищу «Харкин») грунтами под застройку домов. Вероятно, не последнюю роль а этой комбинации послужило то, что Махов в то время являлся председателем волостного суда, в компетенции которого и находилось разбирательство дел подобного рода. Расадкин понимая, что на уровне волости ему ничего не добиться, написал заявление на имя гражданского губернатора Эстляндии князя Шаховского. Сложно сказать, что вызвало столь яростное не приятие ситуации со стороны Расадкина, то ли желание добиться социальной справедливости, то ли он лишился любимого южного вида из бокового окна дома: «… сосед же мой Харитонов по бедности поменялся на грунтах с крестьянином Прокофием Маховым, который гордясь богатством нарушил общественный План, построил дом на моей Границе, оставив проулок в пользу себя с другой стороны, и нарубил в мой двор окон». Надо сказать, что вся достаточно долгая тяжба Расадкина завершилась его полным провалом. В 1889 году губернские власти признали, что общество крестьян в лице своих выборных имело полное право вносить подобного рода изменения в географии своего села. В 1873 году жители Сыренца «получили грунтовыя и усадебныя наделы», подписав купчий акт на покупку земли. Однако, во-первых, приобреталась земля в рассрочку с уплатой на 50 лет, а, во-вторых, покупался не конкретный участок, а только мыслимая доля или душевой пай в общественной земли (об этом здесь) А раз так, то и менять участки, проулки и прочее общество в лице своих выборных имело полное право.

К весне 1886 года из 21 обследованных прибрежных участка не отстроились только на двух. Обычно кроме жилого дома имелись еще амбар и баня. У некоторых был хлевник и каменная или деревянная пристань. 

Весною 1886 года провизор А. К. Гаппих известил, что сгорела его аптека в селе Сыренец. Точную дату и обстоятельства он не сообщал. Это не было специально построенное здание, помещение для торговли медикаментами снимались в одном из обывательских домов. Вполне возможно, что это был дом Томасова, о котором пойдет речь ниже.

Согласно газетной заметки: 31 октября 1888 года сгорели дома, принадлежавшие крестьянам Р. Шитихину, В. Горнову и крестьянке А. Шитихиной.  Кроме того, огонь повредил еще несколько других домов.

В архиве сохранилась «Опись имущества, застрахованного в Эстляндском губернском обществе взаимного страхования» за 1889 г. Документ содержит весьма подробные сведения о каждом домохозяйстве, примерное описание дома, двора и других строений, подлежащих страхованию. Теперь стоимость строений определялась более объективно, а страховая стоимость составляла примерно 2/3 от оценочной. Типовое хозяйство в Сыренце того времени, было следующим: дом деревянный с сенями, 4 стены, крыт гонтом (как вариант, бумагой, тёсом, лучиной, толем, редко соломой), с одним входом, одной печью, 4 окна с двойными рамами, высота дома 2.4 — 3 метра, длина прим. 9 метра и стандартная ширина 6.3 м, непрерывно к дому прилегал двор из тонких бревен, крыша обычно из того же материла, что и дом. Средняя стоимость такого строения составляла 500 рублей, страховалось же на сумму 333 руб. Точно не удалось установить, что за «бумага» использовалась в виде кровельного материала. По всей видимости, это было что-то вроде рубероида, потому что встречалось на не самых бедных домах. Кстати, в этой ведомости самым дорогим застрахованным домом было училище, застрахованное на 3000 руб. Частных домов с высокой оценочной стоимостью, там не было. Это объясняется активным развитием частных страховых обществ, которые заманили к себе самых ценных клиентов.

Если есть страховка, то появляется и подозрение в возможном мошенничестве с ней. «1889 года 13го Ноября в 6 часов утра произошел пожар в с. Сыренец в доме Ильи Васильева Томасова, в котором никого не жило уже с 1886 года. Огонь вышел со двора в котором было сено … причина пожара подразумеваются поджогом так, что двери и ворота были заперты и ключи от дома находились у самого хозяина Томасова. ... сгорел один двор Томасова и повреждены две ближайшее ко двору комнаты …, а остальныя две комнаты только покрыты копотью, на зимних рамах полопались стекла и повреждена крыша … на соседних домах повреждения незначительно». Повреждения у соседей зафиксированы следующие: «у Павла Махова на доме обгорела крыша толевая, так же двор и амбар … на столько что нужно ее крыть заново, у Марьи Маховой лопнуло 24 стекла в доме и … крыша на доме и дворе обгорела ...». На этом прошествии отмечено было действие пожарной дружины, находящие в её распоряжении две пожарные машины (насосы) были проворно установлены. Именно благодаря этому удалось спасти дом Томасова.

Сам Томасов (в бумагах упоминается его местное прозвание или приватная фамилия - Ивлев) в то время постоянно проживал в Козловом Берегу (Гдовский уезд), где содержал мелочную лавку и постоялый двор. Сохранилась опись сгоревшего имущества, которую составил сам хозяин (со своеобразной авторской орфографией).

«1е Телешка двукола — 40 руб.
2е Санки выезны — 25 руб.
3е 12. стулов венских — 40руб.
4е 12. стулов по 2 руб. - 24 руб.
5е 5. бочек пивных по 6 р. - 30 руб.
6е 4 бочки керосиных — 6 руб.
7е 4. саж. дров ¾ 50 — 14 руб.
8е 15. фасок 2. дюйма 75 к. - 11 р. 25 к.
9е 120 шт кафеля — 12 руб.
10е Краски для дому — 15 руб.
11е Шкап для пребору - 20 руб.
12е Разных корзин — 10 руб.
13е поразной посуды винной — 10 руб.
14е Стекол ¼ ящзика — 20 руб.
15е весы. Балон цепы — 10 руб.
16е Разнаго пребору крестьянскаго было — 30 руб.
итого 317 руб.».

Далее Томасов представил следующее объяснение: «Дом мой деревянный на каменном фундаменте … из двух половин по две комнаты в каждой, … находится такого же расположения подпол высокий и пригодный для житья. Обгорела одна половина дома в две комнаты и то только внутри, наружные же стены удалось отстоять; сверх того над этой половиной сгорела крыша, сгорел до основания примыкающий к дому деревянный двор, состоявший из кладовой, конюшни, сарая и хлева. ... пожар начался в 6 часов утра … со двора, откуда перекинулся на половину дома. Двор соединялся с домом средним коридором, через который … огонь и проник в середину одной из половин дома. Дом у меня был застрахован вместе со двором в Московском Страховом Обществе в 3000 рублей. … Дом я построил только 4 года назад и обошелся мне 3500 руб. На момент пожара в моем доме никто не жил. В первый год по постройке я сам жил в доме, потом переехал в Козлов-берег, а дом сдал аптекарю Хаппину за 120 рублей; аптекарь прожил год, закрыл аптеку и выехал; после того около двух лет до самого пожара дом стоял совершенно пустой.... За месяц приблизительно до пожара я вновь сдал дом в наем Иеввскому аптекарю за 120 рублей; по условию аптекарь должен был въехать, как только начнется санная дорога и в день въезда уплатить вперед за полгода 60 рублей и заключить годовой арендный договор … При заключении договора с аптекарем никакого ремонта я на себя не принял. Убыток от пожара дома и двора я определяю в 1000 рублей. Кроме того в кладовой сгорели дюжина венских стульев, круглый стол, кафели и различный крестьянский прибор; в сгоревшей половине дома сгорели: дюжина простых стульев, шкаф и …, еще погорели … принадлежности в сарае, всего сгорело вещей на 317 рублей. На день пожара ветер был не особенно сильный».

Дом, сгоревший при пожаре 1884 года, был застрахован Томасовым в «Русском Страховаго от огня Обществе» на сумму 1440 руб. (первоначально это было только 1000 руб.), полученная же премия составила 1405 руб. сер. Новый дом был принят на страх сначала в том же обществе, а затем в «Коммерческом Страховом от огня Обществе», потом его переманило «Московское Страховое от огня общество». Сумма страхования была 3000 рублей, при общей оценочной стоимости имущества 3700 руб., а именно: жилой дом 2700 руб., был застрахован в 2500 рублей, дворовое хозяйство в 1000 рублей и было застраховано в 500 рублей. Надо понимать, что это было одно из самых дорогих хозяйств на тот момент.
Подозрения в нечестной игре пали на Томасова по двум обстоятельствам, во-первых, это достаточно частая смена страховых фирм с повышением суммы страхования. Во-вторых, ряд свидетелей показывал, что Томасов пытался в дер. Козлов-берег найти исполнителя для поджога и вроде бы обещал за это денег и водки. Тем не менее, два проведенных следствия вину Ильи Томасова в факте умышленного поджога так и не установили. Любопытно, что один из допрашиваемых обронил фразу: «... осень будет, Скамья и Сыренец гореть будут ...».

Совсем маленький пожар 1889 года, по которому тем не менее проводилось расследование. Вихтизбийское волостное правление рапортовало: « ... 18го Июня с.г. в 9 часов вечера в селе Сыренце загорелся дом крестьянина села Сыренца Алексея Никифорова Заутина, но сразу же был потушен, - повреждения в доме оказались незначительные. Огонь вышел наружной стороны дома. Подозревается поджог, приняты меры к разысканию виновнаго». Фраза о подозрении на поджог вынудила  младшего помощника начальника Везенбергского уезда провести дознание. Он опросил Алексея Никифорова Заутина, который объяснил, что дом был построен в 1864 году и застрахован в  «Коммерческом Страховом обществе» на сумму 4400 рублей. Сам хозяин в 5 часов вечера ушел гулять и когда забили тревогу, его дома не было.  Огонь повредил под обшивкой дома со стороны улицы совсем небольшой кусок размером с половину квадратного метра. Причиной пожара Заутин предположил неудачную игру детей со спичками или поджог со стороны «доброжелателей», недовольных видения бизнеса с Заутиным. Дальше этого следствие не продвинулось, и 12 сентября того же года суд определил: «прекратить производство сего дела по недостаточности состава преступления».

Приведем эпизод, связанный с упоминаемыми выше брандмауэрами. В 1891 г. крестьянина Захара Жилкина за нарушение правил строительного устава подвергли денежному штрафу в 3 рубля и обязали устроить брандмауер в течение 6 месяцев (стоимостью не менее 100 рублей). Связано это было с тем, что дом Жилкина находился слишком близко к соседнему строению. Как оказалось, постройка брандмауера обходилась при подвозке материалов в зимнее время в 197 рубля, а при подвозке же материала в летнее время в 250 рубля. В тоже время, по произведенной описи: «... всё движимое имущество крестьянина Жилкина оцененивалось в 79 руб. 65 коп., а за исключением из таковой вещей, которыя ... не могут поступить в продажу ..., остается имущества всего лишь на сумму 3 руб. 15 коп.». Губернское Правление ранее обязало жителей «села Сыренец соблюдать при возведении построек правила ... и в случае невозможности оставлять 6 саженные разрывы, возводить брантмауеры и 2) что хотя эти меры и вызваны необходимостью предотвратить опасность от огня, но возведение брантмауеров …». Тут, к счастью для сыренчан, вышло заключение Правительствующего Сената, что правила обязательные для городских построек, не могут распространяться на сельских обывателей при постройках в селениях и, определил отменить обязанность в части, касающейся возведения брандмауэров.

Небольшой пожар, представляющий интерес в  плане оформления документации.  4 января 1891 года сгорел двор у Егора Кондратьева Солдатихина. Практически сразу же, 7 января на основании «36 ст. Руководства по взаимному страхованию» составляется акт, который составил  волостной старшина в присутствии 6 добросовестных крестьян. Отмечалось, что двор застрахован в Эстляндском обществе взаимном страховании. Осмотр места происшествия показал, что пожар начался в 7 часов утра 4го января.  «Сгорели: а) крыша и потолки на дворе и хлевах, б) обгорели стены в дворе и одном хлеве. Двор был застрахован 133 руб. 66 коп., а оценен в 200 рублей. Оставшаяся не сгоревшая часть двора оценили в 10 рублей». Затем 8 февраля представляется «Удостоверение», в котором прописывалось: «Причина пожара осталась неизвестною; повода к подозрению, что причиною пожара был умысел со стороны самаго владельца не имеется».  Подпись поставили волостной старшина и писарь. Данные документы рассматриваются на заседании Губернского правления,  которое выносит решение: «Крестьянину села Сыренца Егору Кондратьеву Солдатихину выдать чрез Везенбергское Уездное Полицейское Управление из страховаго капитала 127 рублей, объявив ему, что в следования ему 133 руб. 66 коп. зачтено 6 р. 66 коп., т. е. 2/3 стоимости оставшихся от пожара частей строения».  Можно считать, что убытки пострадавшего были компенсированы в достаточном размере.

18 июня 1892 г. Николай Махов писал Волостному правлению: « … что от произошедшаго сего числа от неизвестных причин сгорела общественная корчма с пристройками, в которой я производил торговлю.
1) что сгоревшие от пожара 18 Июня 1892 в 6м часу утра в селе Сыренце строения: общественная корчма и баня застрахованы в Эстляндском взаимном обязательном страховании, первая в 1000 руб., а последняя в 20 руб.
2) Пожаром поврежден дом и двор принадлежащий покойному Александру Колобанову застрахованныя тем же порядком в 80 руб. остатки тех строении оценены в 55 руб.
3) Остатки общественнаго села Сыренца дома, оцененнаго в 1000 руб. оценены в 75 руб.4) Все строения деревянныя5) Причина пожара неизвестна; пожар начался во дворе при корчме поводов к подозрению в поджоге со стороны проживавшаго в корчме приказчика Николая Махова в виду понесенных им убытков не имеется». Как и многие другие подобные дела, оно было прекращено за не обнаружением виновных в умышленном поджоге.

24 Сентября 1892 г. «Волостное правление имеет честь донести … в ночь на сия число пожара сгорел принадлежащий крестьянину села Сыренца Михаилу Андрееву Абрамову кожевенный завод, застрахованный в страховом обществе «Якорь» в 3550 руб, причина пожара неизвестна». Построен завод был в 1887 году за 3700 руб. и к моменту происшествия бездействовал уже больше года. За 3 - 4 года его работы он принес хозяину около 2000 рублей убытку.

Сохранилось достаточно любопытное описание сгоревшего кожзавода, дающее достаточно полное представление, что из себя представляли помещения, использовавшееся для выделки кож. Текст записан со слов Ивана Махова: «состояла их двух отдельных построек … одна подле другой на разстоянии сажень 4. Обе постройки были деревянные, одна двухэтажная, окон 11 кругом, другая в 1 этаж — сажень 8 в длину и сажени 4 в ширину. Первая постройка вмещала в верхнем этаже сушильню, а в нижний дубильню. Дубильня была о восьми больших (сажень в высоту и столько же в поперечину) деревянных, врыты на 2 аршина в землю, чанах. Тут же находился, одноконный привод для резки бредовой коры (дубильнаго вещества.). Нижний этаж поделен на две: от однаго ключи был у Михайлы Абрамова, от другого у меня. Этим последним помещением недолго до 24го Сентября восползовался я для надобности своего кожевеннаго дела. В другом, у Абрамова, лежало небольшое количество бредовой коры и быть может, несколько кож. Вся постройка эта была на запоре. Был ли на запоре другая, одноэтажная постройка — не знаю. Постройка эта служила просто складочным местом и кроме остатков той же бреды в настоящее время, до остановки, с год не … завода — в сарае этом ничего не было. Весь этот завод, т. е. обе его постройки со всеми, что в них теперь находилось, будь эти мне сейчас и к спеху нужно — я не купил бы дороже 2000 рублей; новая же и при постройки он должен был стоить более 3000, особливо когда был в действии и в нем были разные материалы и товар».

К приведенным выше сведениям можно добавить некоторые данные из страхового листа. Описано было 3 строения: первое, лит А, являвшееся непосредственно кожевенным заводом, имело фундамент из плиты, стены из бревен и досок, крыто досками (дранками), было 2 этажа, высота стен от фундамента до крыши составляло 2 ½ саж., имелось две внутренние поперечные перегородки, всего было 23 окна и 5 дверей, одна печь русская оштукатуренная и одна же деревянная лестница на второй этаж, общая оценочная стоимость 2608 руб.. Второе строение, лит. В, служило складом кожи и коры, в один этаж, крыто лучиной, окон 2, дверей — 3, оценено в 1668 руб. Третье, лит. С, служило складом извести, оценочная стоимость — 157 руб.
Сам Михаил Абрамов комментировал понесенные потери « … дубильные чаны, врыты во землю; некоторые из них были наполнены водою. Части чанов бывшие наружу тоже оказались попорчены огнем. Убыток, причиненный пожаром, простирается на 3343 руб. 56 коп. … у меня в сарае в которым … пожар был и бред … и рублица и разные приборы и орудия производства, и мздра и известь и дрова; все это я припомню теперь и описал для памяти …
Сумма убытка доходит до 793 руб. 50 копеек.
157 пуд. бреду пучками по 50. - 78.
50… 300 пуд рубленаго по 60 — 180 р.
15 кулей мездры по 2р. - 30 р.
до 45 … дров по 2,50 — 112,50 р.
2 телеги … - 25 руб.
500 пуд извести - 35 р.1
бочки декора — 15 р.
Ковшок … клея — 20 р.
... для мошины клея берез. — 15 р.
... за порчу чанов ... — 100 р.
Колышков планок ... - 13 р.
Сарай для дров 3 квадр. саж. бумагой крыт - 35 р.
Машины для корки обработки — 100 р.
… 7 верешковых ... дров — 34 р.
Итого 793 р. 50 к.».

Следствие по этому делу было прекращено «... за недоказанностью события преступления».

Очередное происшествие: «Правление … сим удостоверяет: 1) что от случившагося ночью 22 на 23 Марта 1893 г. в 9 часу в селе Сыренце пожара произошедшаго от неизвестных причин во дворе кр-на Максима и Спиридона Заутиных сгорела до тла застрахованныя в Губернском Взаимном страховании следующия деревянныя строения: дом и двор означенных Максима и Спиридона Заутиных (грунт №1) в 333 руб., баня Максима Дмитриева Заутина (№55) в 14 руб., баня Натальи Горячевой (№137) в 8 руб., обгорела баня Андрея Райбушкина (№138) застрахованная в 10 руб., остатки которой оценены в 3 руб. Тем же пожаром и принятыми мерами к прекращению таковаго причинено убытков строениям застрахованных в том же страховании домов Алексея Михаилов Заутина (№39) 333 руб., разбитием стекол и порчи крыши на 15 руб., дома и двора Максима Михаилова Заутина (№56) в 326 руб. разбитием стекол и порчею лучиночных крыш на 15 руб. дома и двора Дмитрия А. Заутина (№60) в 150 руб. порчею крыши на 15 руб., дома и двора Павла А. Заутина (№88) в 150 руб. порчею крыши на 15 руб., дома Родиона Пекарева (№85) со двором в 500 руб., порчею толевая на доме крыши на 30 руб. и дома Авдотьи Стрелковой (№112) в 200 руб. разбитием стекол и повреждением крыльца на 10 руб.
2) Хотя пожар и начался в строении застрахованном во взаимном страховании, но в виду понесенных владельцами онаго больших убытков в сравнении со страховой премиею нет никаких оснований подозревать владельцев строений Максима и Спиридона Заутиных в поджоге.
3) Сгоревшие же одновременно дома и двора кр-н Андрея Райбушкина, Максима Дмитриева Заутина и Натальи Горячевой застрахованы в частных страховых обществах Райбушкин в 1460 руб. Русском, Заутина в 1000 руб. Якорь, Горячевой в 1000 руб. в Москва …».

Решение о выдаче страховых премий, касающееся только губернского взаимного страхования, принималось на заседании Губернского Правления, под председательством губернатора или вице-губернатора.

В том же 1893 году по прошествии меньше месяца случился очередной пожар: «Апреля 15 дня в том что ввиду случившагося в ночь на сие число пожара в селе Сыренце и заявления погоревших и пострадавших от пожара, прибыв на место пожара … приступил к освидетельствованию погоревших и поврежденных застрахованных строений при чем обнаружилось:
1) По дознанию оказывается пожар начался в доме принадлежащаго наследникам Везенбергскаго мещанина Александра Шибанова около 12 час ночи на сие 15 число
2) Сгорели: домы и дворы Александра Шибанова и … Якова Гуняшина застрахованныя в частных страховых обществах перваго в Коммерческом в 1500 р. и последняго … 2500 р.; застрахованныя в Губернском взаимном страховании: а) дом и двор Дормидонта Собакина оцененныя в 450 руб. принятые на страх в 300 руб. Остатков никаких не осталось; б) дом Никандра Городничина оцененный в 225 руб., принятый на страх в 150 руб., остаток от котораго оценен в 5 руб.
3) Пожаром повреждены дом и двор Митрофана Конюхова застрахованныя в Губернском взаимном страховании в 300 руб. разбитием стекол порчею крыши и крыльца убытков причинено 15 руб.
4) Причина пожара поджог произведенный кр. с. Сыренца Иваном Расадкиным дома наследников Александра Шибалова как сам он и объяснил.
Губернское Правление определяет: выдать из страховаго капитала чрез Везенбергское Уездное Полицейское Управление в возмещение убытков Д. Собакину 300 р., Н. Городничину 145 р. 67 коп. и М. Конюхову 10 руб. ...». Страховую премию в этом случае получили Д.Собакин 300 руб., Н. Городничин 146 р. 67 к. и М. Конюхов 10 р. Как был наказан поджигатель - выяснить не удалось.

Богата была на события весна 1893 года! «... Пожар в селе Сыренце начался в 4 часа утра 29 сего Апреля в доме принадлежащем крестьянину с. Сыренца Михаилу Андрееву Абрамову, от котораго перешел на дом соседа Алексея Ренькова и Ильи Томасова, где и был прекращен.
Сгорели дома Михаила Абрамова, Алексея Ренькова, Марьи Маховой до тла и обгорел дом Ильи Томасова. Сгоревшия дома были застрахованы Михаила Абрамова, Марьи Маховой и Ильи Томосова в частных обществах и Алексея Ренькова во взаимном Губернском Страховании в 500 руб., оценен же в 750 р. Кроме того обгорели: баня того же Ренькова застрахованная в 15 руб. оцененная в 22 р., остатки которой оценены в 3 руб. и повреждены пожаром дома: Петра Васюгина №14 застрахованнаго в 330 руб. убытков причинино на 15 руб., Осипа Горлова №19 застрахованнаго в 333 руб. убытков причинино на 6 руб., Константина Шитихина №109 застрахованнаго в 300 руб. убытков причинино на 6 руб. и Василия Курушева №153 застрахованнаго в 500 руб. и Русском страховом обществе … только в 600 руб. убытков причинено на 50 руб. Причина пожара неизвестна...». Михаил Абрамов - это тот самый, у которого год назад сгорел кожзавод. Дом у него был застрахован на 3650 руб. в обществе «Якорь». Отдельно в том же обществе на 500 руб. было застраховано имущество, в том числе: мебели и зеркала на 420 р., белья столового на 60 руб. и настенные часы на 20 руб. Есть сведения, что в это же время сгорела аптека, принадлежавшая провизору Райкасу, по всей видимости, она располагалась в одном из пострадавших домов. По этому пожару был «... привлечен в качестве обвиняемаго в неосторожном обращении с огнем кр-н Николай Махов», дело даже дошло до суда, но там он был оправдан.

Какие были возмещения из частных страховых обществ — неизвестно, а вот из Губернского взаимного страхования Алексей Реньков получил 500 руб. за дом и 12 руб. за баню, Петр Васюгин - 15 руб., Осип Горлов - 6 руб., К. Шитихин - 6 руб. и В. Курушев - 22 р. 72 к.

К этому времени относиться первое упоминание об обязательных противопожарных промежутках между домами: «крестьяне села Сыренца … возбудили в 1893 году ходатайство о разрешении им оставить между вновь возводимыми строениями, вместо предусмотренных законом 6-саженных, 2 и 3саженных разрывы, с засадкой тех разрывов деревьями». Учитывая большую нехватку места в селе, Эстляндское Губернское по крестьянским делам Присутствие «… постановило допустить отступление от правил … разрешив в селе Сыренце 3 саженный разрыв между домами, с тем, чтобы разрыв этот засаживался деревьями, а в случае, если кто либо из крестьян пожелал бы застроить разрыв каменным зданием дозволить это, но с условием возведения брандмаера».

1-го февраля 1897 году Матвей Жорин обратился к губернскому начальству с прошением: «6 сентября минувшаго 1896 года в селе Сыренце произошел пожар, от котораго погиб со всеми хозяйственными пристройками и мой дом с мезонином, занимавший собою в линию улицы пространство 5 саженей и 2 аршина. Ныне желаю построить новый дом по старому плану, значительно уменьшенному, а именно: длиною в линию улицы 4 сажени, в виду того, что с северной стороны между домом моим и домом ближайшаго моего соседа останется «разрыв» длиною 3 сажени и 1 аршин, а с полуденной (южной) стороны – «разрыв» будет иметь разстояния 4 сажени и 1 аршин».

Проситель особо отмечал, что разрывы по обе стороны будут «законными». Соседями Жорина с северной стороны был дом Морозова, а с южной - Сорокина. В следующем письме Жорин уточнял, что если ему разрешат, то он желал бы «в разрывах, обсадить лиственным деревьями – Кленом, липою и тополем, от опасности Пожара». Строительное отделение Губернского правления выдало разрешение на постройку дома, велев удержать при этом 1 рубль 70 копеек канцелярского сбора. Однако, у Жорина возник какой-то конфликт с Волостным Старшиной П. Гуняшиным, который не смотря на правильность размеров, не давал своего согласия на стройку. Матвею Жорину пришлось еще раз обращаться к губернскому начальству, которое подтвердило своё решение и дало окончательную резолюцию на право возведения нового дома.

При пожаре 1896 года сгорели также дома Алексея и Петра Заутиных. Имея в виду необходимые 3х саженные разрывы, они могли из 9 саженей своего грунта занять под дома только 6. Братьев этого не устраивало мало и тесно, поэтому в марте 1897 года они ходатайствовали о разрешении «постройки деревянных домов на всех 9 саженях с соблюдением брандмауэера и саженнаго разрыва, дома же будут крыты железом ...». От соседа с южной стороны Филипа Заутина у них получался разрыв в 5 саженей, а с северной - от Родиона Пекарева 7 с половиной сажени. Как и случае с Жориным, губернское начальство против представленного плана по строительству домов не возражало. Опять же с просителей было востребовано за разрешение 1 рубль 70 копеек.

27 апреля 1897 года «... при пожаре в селе Сыренце сгорел до основания принадлежащий церкви дом просфорни, застрахованный в местном обязательном обществе за 450 рублей». Для возведения такового же со двором заново денег, полученных от страховки, не хватило. Осенью того же года уже после окончания стройки выяснилось, что общая сумма затрат составила 621 рубль. Работы первоначально профинансировал церковный староста Николай Абрамов, которому затем вернули деньги из церковных средств.

1901 год: «В селе Сыренце был 19го июня текущаго года большой пожар, сгорело 82 жилых дома», в том числе здания церковно-приходского училища и корчмы. В тот день дул сильный порывистый ветер, и пожарные сделать ничего не смогли. Всего в огне тогда погибло 153 строения, пострадала почти половина деревни, без крова остались более 400 человек. Общая стоимость всех сгоревших домов оценивалась в 73820 рублей,  а полный ущерб -- примерно в 146000 рублей. В тоже время сумма страховых выплат из «Губернскаго Взаимнаго Страхования» составила только 31800 рублей. Именно после этого события и сформировался тот облик села Сыренец, который просуществовал до конца 30-х годов XX века, и который еще помнят старожилы.

Школа была застрахована во взаимном страховании на 3000 рублей, эти деньги были без проблем получены и употреблены на постройку нового здания (подробнее на этой странице). Утрата корчмы была очень существенной потерей, сдача её в аренду приносила немалый доход Сыренецкому обществу. Доход там образовывался с продажи там немонопольных напитков, а именно: пива, портира, меда и русских виноградных вин. В 1903 году за 4000 рублей общество выстроило для кормы новый дом. Но к этому времени правительство Российской империи ужесточило правила торговли алкоголем и корму открыть не разрешили.

Далеко не все были согласны с той планировкой, которая соответствовала противопожарным нормам. Поэтому в Эстляндское Губернское по крестьянским делам присутствие потянулся целый поток прошений и жалоб.

Павел Иванов Гуняшин «пострадавший несколько от пожара, случившагося в селе Сыренце 19 Июня с.г., которым превратило в пепел не только деревяннаго строения жилой дом мой и все мое движимое имущество, но и уничтожило скопленную мною ... неустанным трудом денежную сумму размером в 1800 руб., оставив меня таким образом совершенно нищим.
При таких чрезвычайных обстоятельствах для меня крайне важно сохранить в целости ... амбар, требующий довольно незначительнаго ремонта, так как я человек торговый … Так как это строение каменное не отапливаемое не грозящее никому опастностию в пожарном отношении, то я не понимаю, почему оно обречено волостным правлением к погибели …».

Проблема заключалось в том, что по требованию правления надо было выдержать необходимый 3 саженевый просвет с соседними строениями. Со слов Гуняшина в амбаре хранились «...предметы его торговли (главным образом мука, крупа и дешевая материя) …» и он заявил: «что для безопасности в пожарном отношении он изъявляет согласие покрыть амбар железной крышей, устроив при этом в амбаре сквозныя ворота...». В итоге разрешение оставить амбар на месте, было получено.

Захар Артамонов Жилкин писал: «... известно что, село Сыренец пожаром истребило, дом мой со всеми надворными постройками сгорел, остался один фундамент, в настоящее время размер грунтов Волостным Старшиною произведен, мой грунт, который я считал что, останется на прежнем месте, так как разстояние от церкви до моего дома 22 сажени, с другой стороны от соседней постройки 4 сажени 1 аршин, от дома священника 20 сажень 2 аршина, как видно из этого что дом мой построить на старый фундамент не препятствует, я обращался с просьбою к Волостному Старшине чтоб разрешил мне постройку дома на старый фундамент, но Волостной Старшина прозьбу мою отклонил ...».

И хотя волость приводила аргументы, что сгоревший дом Жилкина находился слишком близко к Сыренецкой церкви и причтовым зданиям, и была вроде бы необходимость расширения площади у церкви, губернское начальство разрешило построить дом на прежнем месте.

В ночь на 7 июля 1908 года от удара молнии сгорел до тла дом Александра Ячмулина.

В процессе восстановления деревни проявился конфликт между «коренными» жителями, которые имели после 1873 г. свою долю в общественной земле и «пришлыми», таковой земли не имевшие, т. е. поселившимися позднее. В упомянутый год 117 Сыренецких дворохозяев получили право выкупить из казны земельные наделы с рассрочкой на 49 лет. Ежегодная выплата, в зависимости от величины надела, составляла от 3 руб. 59 коп. до 17 руб. 95 коп. Участки эти затем или дробились, при разрастании семейства, или скупались другими, в случае обнищания или смерти всех членов семьи. Только потомки этих 117 хозяев имели право голоса на сельском сходе, решающем все основные вопросы, касающиеся насущных проблем жизни всех односельчан. Из 20 «инородных» семейств, проживавших в то время в Сыренце, у четырёх дома сгорели, это были Лемзальские мещане Федор Матвеев Зетков, Василий Никандров Зетков, Николай Васильев Калекин и Николай Матвеев Зетков «Пожар уничтоживший большую часть села Сыренца 19го Июня с.г. уничтожил вместе с тем и наши дома и надворные постройки. Желая приступить к возведению новых зданий на грунтах, которыми мы владели около 45 лет, мы обратились за разрешением в Сыренецкое волостное правление. Волостное правление отказало нам под тем предлогом, что на земле этой будут строиться сами крестьяне». Фактически эти семьи отселялись за пределы села на самый берег Чудского озера, на так называемую «защитную полосу». В виду разросшегося населения с. Сыренца и отсутствия свободных участков эти земли были изъяты и переданы нуждающимся в местах для возведения новых домов, из числа «исконных» жителей. Кроме того, Сыренецкое общество лишило их и пособия в виде лесного материала, который был отпущен казной. Насколько можно судить эти семьи где-то всё-таки отстроились и продолжали жить в Сыренце.

Прокопий И. Махов: «Отведенное мне место под постройку дома со двором шириною вдоль улицы селения в 3 сажени длиною 10 сажень крайне для меня недостаточно, так как далее 10 саж в Глубь находитца огородная земля соседей, между тем даже если бы и было мне разрешено построить дом шириною по линии 5 саж. то и тогда установленыя Губернским Присутствием 3х саженыя разрывы от построек соседей остались бы свободными, ... дома хотя и менее прежняго сгоревшаго от пожара 19 Июня сего года … прозьбою ненайдет ли возможным разрешить мне устроить дом по линии селения шириною в 5 сажень который к тому же обязываюсь покрыть железом». Махов решил, что при строительстве дома в 5 саж. шириной, отступа 1 сажени от общественного переулка вполне будет достаточно, чтобы был соблюден 3 саженевый промежуток с соседним домом. Однако Сыренецкое волостное правление не разрешило строить, логично считая, что проулки не могут входить в учёт разрыва между строениями и что «каждый домовладелец обязан оставлять с одной стороны дома свободным от построек 3 сажени грунта по линии улицы».

Однако на этом Прокофий Иванов Махов не успокоился и стал просить устроить «… деревянный дом длиною по фасаду установленной нормы, 3 сажени до 5 сажней на старом фундамента, так как я обязываюсь устроить каменный брандмауер …». С учетом железной крыши и брандмауэра строить широкий дом разрешили. В итоге к 1905 году оказался построенными дом и двор по фасаду шириною в 4 сажени с разрывами: со стороны Росадкина 3 саж. и со стороны Анны Райбушкина и общественного переулка — 27 футов.

Но теперь уже Махов понял, что тут погорячился и не рассчитал свои силы: «… Присутствием … было мне разрешено построить дом шириною по фасаду до 5 саж., но так как мне дом в 5 саж. шириною ненужен и устраиваитца в 4 с. по фасаду … прозьбою … разрешить построить мне дом шириною по фасаду в 4 саж. без устройства Блатмауера, как … с одной стороны от моего дома будет в разрыв в 3 саж. с другой стороны 3 саж. 2 ½ Аршина и дом будет покрыт железом». Далее он жаловался, что брандмауэр обойдется ему очень дорого и надо бы обойтись без него. В итоге ему дали добро строить дома в 4 сажени по фасаду без устройства брандмауэра. Впрочем, ко времени завершения всей этой эпопеи сам Прокофий Махов уже умер.

Братья Илья, Павел и Иван Косолаповы писали «После пожара 19 июня прошлаго года между прочими крестьянами погорельцами и нам отведено место под постройку дома как и другим три сажени. Между тем по расположению местности и для нашего удобства желательно было бы устроить дом для двух семейств, в виду того мы как три родныя брата получившие от нашего наследодателя покойнаго отца два душевыя земельныя надела на трех братий к чему и имеем только два места под постройку домов … и желательно было бы … получить нам место под постройку дома в 4 сажени который и … построить для двух семейств под одной крышей во избежании по бедности лишних расходов при том условии при постройке дома 4 сажени по линии при этом 3 саженныя обязательныя разрывы останутся свободным. … место которое находилось под с горевшии постройками нашими занесено песком по этому нам нет возможности равнятся с другими соседями». Со стороны Присутствия препятствий к постройке дома в 4 сажени шириною не встретилось.

От Алексея Никифорова Заутина поступило прошение: «… прошу … разрешить мне устроить дом в селе Сыренце шириною по фасаду три с половиною сажени, на старом фундаменте, как мне и было раньше до пожара 19го Июня 1901го года разрешено Губернским Присутствием, потому что наследниками соседа Петра Заутина каменный брандмауер не разорен, а с другой стороны будет соблюден разрыв 5 сажень, на котором еще … прошу … разрешить мне устроить крыльцо …». Разрешение было выдано.

Филипп Петров Заутин подал следующее прошение «Устраивая новый дом на месте сгоревшаго 19 Июня 1901 г. и на старом фундаменте шириною по улице 3 саж. стеснен в устройстве крыльцов на проулке, между тем устройство особаго входа в дом на случай пожара при спасении имущества является необходимою потребностию, но так как Губернским Присутствием устройство крыльцов на проулках не разрешено, то ввиду этого … разрешить мне вместо крыльца устроить на проулке в 3 саж. к дому Ольги Абрамовой каменную площадку в 1 квадратную саж. со ступенями для входа в дом». Ответ со стороны начальства и в этом случае был положительным.

У Ольги Александровой Абрамовой были тоже особые пожелания: «Желая устроить новый дом на месте сгоревшаго от пожара 19 Июня 1901 г. шириною по улице … в 4 саж., как крайне по моему семейству и расположению усадьбы необходимый, при том по постройке такого дома останутся разрывы от соседей Филипа Заутина 3 саж. а с другой стороны от дома наследников Павла Ляпчихина 4 саж. совершенно свободными и имея намерения дом покрыть железом, … разрешить мне устроить дом … шириною в 4 саж.». Присутствие не возражало, при соблюдении установленных с соседними строениями необходимых разрывов.

В апреле 1902 года поступило уже коллективное прошение от «Общества крестьян … Сыренецкой волости села Сыренца. … Присутствием установлено чтобы при постройки новых домов нами были соблюдаемы 3х саженныя разрывы от соседей которые и должны засаживаться деревьями, дома должны по фасаду не шире трех сажень. Между тем на находящейся отведенной каждому семейству земле и ввиду неимения лишней земли годной под постройку домов на этих участках устроить дома и дворы нет возможности без устройства крыльцов на разрыве; крыльцы устраивать на разрыве является необходимостию как по вышеозначенной причине так и ради спасения имущества во время пожара в прозьбе об этом погорельцам от пожара 19 Июня 1901 года отказано. Почему все село находясь в таком … о разрешении строить крыльцы в одну квадратную сажень на существующих разрывах». Ходатайство просителей было удовлетворено, но при условии, «чтобы крыльца эти были устраеваемы легкия, быстро разбираемыя, шириною не более 2 аршин и одной сажени длиною по стене дома, или каменныя, но размером … не более ½ сажени или 2 аршина шириною от стены дома в разрыв и 1 сажени длиною по стене дома».

Крестьянка Ульяна Райбушкина предоставила следующее прошение: «Имея надобность строить новый дом в с. Сыренце взамен сгоревшаго 19го Июня 1901 года и по своему семейству при трех сыновьях дом в 3 сажени ширины по фасаду крайне недостаточен, между тем подомовое мое место, находится на угле улицы при общественном проулке так что если бы и устроить дом шириною по главной улице в 4-сажени, то и тогда бы оставалось в разрывах с одной стороны 4 ½ саж., с другой 10 саж., с третьей 10 саж., а с четвертой мой же огород, свободный от построек на разстоянии 21-сажени …». Принимая во внимания указанные расстояния, начальство возражать не стало.

Захар Жилкин так же стал просить: «… разрешить мне построить дом в 4 2/3 с. по линии Села Сыренец так как я обязуюсь дом этот устроить из камня и покрыть толью или железом. Дом этот будет находится к ближайшему строению: а) от постройки Аграфины Морозовой которой еще непостроена на разстоянии 4 с., б) с другой стороны до церковной каменной ограды разстояния 12 ½ с., а от церкви 22 с. с третей стороны до дому Священника разстояния 20 с. 1 ф. с четвертой стороны находятся общественная улица в 10 саженей». Жилкин имел грунт шириною 8 саж. по линии сельской улицы и устройство дома шириной 4 2/3 саж. на нём с разрывами не нарушало ни плана улицы, ни чьих либо интересов, так что препятствий к этому не было.

Кроме выше упомянутых известно, что более широкие «нестандартные» дома построили: Ольга Заутина в 4 ½ сажени, Александр Райбушкин, Николай Солдатихин дом шириною в 3 сажени 2 аршина по фасаду. Наверняка были и другие подобные дома.

Известно, 10 и 12 сентября 1906 года были произведены попытки поджога дома волостного правления в Сыренце.

В 1907 году вышло обязательное постановление Эстляндского губернатора о кровельном покрытии зданий: «В Сыренецкой волости ... впредь воспрещается покрывать гонтом, драницею и лучиною крыши вновь строющихся домов, крылец и всякаго рода служб, находящихся в разстоянии менее шести сажень от соседних строений, солома-же, как материал для покрытия крыш, совершенно исключается». Допускалось в качестве кровли использовании доски (теса), но толщиной не менее 1-го дюйма. Таким образом, если кто-то хотел нарушить упомянутые 6 сажень до соседнего дома, то он должен был использовать на кровлю негорючий (например, железо) и соответственно дорогой материал. Губернский строительный департамент приводил следующие цифры сравнения стоимости покрытия 1 кв. сажени кровли различными материалами: железом с покраской - 9,04 руб.; черепицей - 11,06 р.; гонтом - 4,35 руб.; дранкой - 1,77 руб.; толем - 2,69 руб.; тесом - 6,09 руб.

7 июня 1910 года: «В селе Сыренце от поджога загорелась баня потомственнаго почетнаго гражданина Николая Николаевича Абрамова, находившияся в пользовании санитарнаго врача доктора Якобсона. Баня не сгорела, а лишь сильно обгорела внутри. В поджоге подозреваются крестьяне Сыренецкой волости Александр Павлов Гуняшин и Иван Яковлев Зыбин. Обгоревшая баня была застрахована в Российском обществе за 100 рублей. Убытку причинино пожаром на 40 рублей. После пожара толпой крестьян были разломаны забор, беседка и вещи доктора Якобсона, находившиеся в саду. Толпа вела все время угрожаще против доктора Якобсона и грозила убить его с семьей и поджечь дом, в котором он живет. Во время … доктору Якобсону кем-то из толпы было нанесено оскорбление действием. Поводом угрозы доктору ... и истреблению его имущества послужило невежество крестьян села Сыренец, по мнению которых заразныя болезни были занесены и распространены доктором … главные зачинщики, ломавшие имущество и угрожавшие его убийством установлены». Пожар был оперативно потушен «баня не сгорела до тла, а сгорела лишь крыша и внутри обгорела». Дело это происходило в Троицын день и, как отмечалось в протоколе следствия, все присутствующие были пьяные или выпимши. Расследование вины подозреваемых не установило, а забор и другое имущество, дескать, было поломано во время процесса тушения. Кстати, активное участие в ликвидации возгорания принимала Скамейская добровольная пожарная дружина. К месту событий прибыл помощник начальника команды Петр Ефимович Любомудров с отрядом №3 и с одною машиною. Необходимо пояснить, что пожарная машина того времени -- это обычный насос, которые качали, в зависимости от размера, 2, 4 или более человек. При необходимости перемещения, его просто устанавливали на телегу или, как вариант, на лодку.

16 мая 1911 года сгорел диаконовский дом. Подробностей этого происшествия не сохранилось. Ущерб нанесённый церковному имуществу оценивался в 1460 рублей и личных вещей диакона Троицкого сгорело на сумму 2700 рублей. На полученную страховую премию 1200 рублей к 1915 году был отстроен новый дом. 10 декабря того же года, в следствии поджога, сгорела изба Соколова.

24 мая 1939 г. сгорела часть деревни, и газеты того времени уделяли этому событию много внимания, называлась цифра в 12, 13 и 16 сгоревших домов, и общий ущерб оценивался приблизительно 120000 крон. Отмечалось, что без крова осталось 50 человек. Известно, что пожар продолжался около 45 минут, свои дома потеряли Томасов, Петухов, Наумов, Харитонов, Горлов и Трелин, также 2-эт. дом П. и И. Маховых, где находился кожзавод. Сохранились и свидетельства очевидцев.

Список пострадавших приводится согласно извещению, сделанному для получения страховки:
Каупмеес Рихо — начальник почты, ущерб 1200 крон (содержимое квартиры, одежда, обувь);
Томасов Никита ущерб 9000 кр. (жилой дом со двором);
Махов Иван 2500 кр. (жилой дом вместе с мастерской);
Харитонов Александр 3250 кр. (жилой дом со двором и баня, сапожные и рыболовные принадлежности);
Петухов Петр 2850 кр. ( ¼ жилого дома, рыболовные принадлежности);
Петухов Александр 2000 кр. (1/2 жилого дома, ½ хлева и бани, рыболовные принадлежности);
Петухов Андрей 2850 кр. (¼ жилого дома, рыболовные принадлежности);
Рассадкин Петр 1800 кр. (жилой дом в процессе строительства, под крышей, хлев, рыболовные принадлежности);
Наумов Павел 10110 кр. (жилой дом, хлев, сельхоз и рыболовный инвентарь);
Терентьев Василий 8500 кр. (дом, лавка);
Парма Юхан 17800 кр. (дом, амбар, баня, мясная лавка);
Трелин Георгий 8000 кр. (жилой дом, баня, сапожные и рыболовные принадлежности);
Лепехов Федор 6000 кр. (жилой дом, амбар, сарай, принадлежности для рыбной ловли);
Горлов Алексей 2000 кр. (жилой дом и амбар, принадлежности для рыбной ловли).

Согласно документам, всё началось в 17.30 в доме Петра Александровича Рассадкина (1903 г.р). Причиной было неправильное использование керосиновой лампы. Указывалось, что дом был без окон, поэтому тяга была очень сильная. Затем загорелось пожарное депо, которое находилось рядом, удалось спасти только 2 насоса, которые стояли рядом. После пламя перекинулось на воинский отряд. Рассадкин был признан виновным в халатном обращении с огнём и по суду получил 2 недели тюремного срока.

Среди погорельцев распределили свыше 2000 крон пожертвований, кроме денег они также получили обувь, одежду и продукты питания. Волостное правление оказало помощь в размере 1000 крон ассигнованных государством.

Среди сгоревших строений была и почта. Вместе со зданием огонь уничтожил мебель и документы, однако спасли шкаф с деньгами и коммутатор. Сумма ущерба вместе с телефонными аппаратами, бывшими у абонентов, составила 10285,70 крон. Из этой суммы само здание оценивалось в 8560 крон (оно было приобретено почтовым ведомством в собственность от Абрамовых в феврале того же года за 6000 крон вместе с участком земли), а рядом стоящее строение — 1060 кр. Здание, как и положено, было застраховано. Огонь оставил только кирпичные стены и большую часть пола первого этажа. Почту планировалось отстроить к весне 1940 г. за 8500 кр.

После пожара возникла проблема с возведением заново домов. Опять же для того, чтобы избежать излишней тесноты, погорельцам не разрешали строиться на старых местах, а предложили под дома бывшие в низине покосы.

В июле 1941 года от действий немецкой артиллерии с правого берега реки Наровы сгорело почти полдеревни, впрочем, документальных свидетельств об этом нет, имеются только устные воспоминания. В феврале 1944 года при приближении советских войск к Нарове, жители Сыренца (Васкнарвы) были немецкими властями выселены, а деревня сожжена.

Если до этого, когда речь шла о борьбе с пожарами, упоминались только пассивные меры, главным образом строительно-архитектурные, то надо обязательно рассказать и о том, что делалось в селе для непосредственного тушения уже возникшего очага возгорания.

В 1840 году на запрос из Ревеля о наличии противопожарных средств из Сыренца отвечали: «о заготовленных пожарных инструментов, как то лестницы, багры, вилы, топары, ушаты, ведры, все виды состоят новыя, толко неимеются трубы, вместо труб имеем чанны, плотки, запасныя потой причине что вблиз река можем самим с тем избавится ...». Под трубой имелся в виду простой пожарный насос. В 1843 году министерство государственных имуществ издало циркуляр, касающийся, впрочем, только казенных имений: «О пожарных инструментах». Согласно этого предписания: «... все состоящие в казенных селениях дворы, росписаны были, из котораго и с каким огнегасительным снарядом должны поселяне являться на пожар, при первой тревоге ... означить сии снаряды на особых дощечках, ... прибить оныя на воротах каждаго дома ...».  Подобного рода таблички встречались на деревенских домах даже во второй половине XX века. Можно заключить, что инвентарь, чтобы тушить пожар уже имелся, но общей организации ещё не было. 

Из докладной начальника Везенбергского уезда: «... пожарная дружина в селе Сыренце первоначально образовалась в 1879 году без всякаго разрешения со стороны высшаго начальства. Члены дружины были избраны из числа крестьян на три года и по прошествии этого срока дружина распалась, а пожарные инструменты оставшися без всякаго надзора и употребления, часть их разсохлись ... , а частью были разскрадены и сгорели при пожарах. В 1888 году волостью были преобретены новые инструменты и образовалась опять вольная дружина пожарных, которая состоит из 52 членов. Дружина устава не имеет и из своей среды выбрала начальником дружины крестьянина села Сыренца Петра Васильева Заутина, который распоряжается на пожарах, заведует обучением членов дружины и имеет надзор за инструментами. Дружина поддерживается на средства крестьян села Сыренца».

В сентябре 1889 года был подготовлен «Устав Сыренецкой вольной пожарной дружины Эстляндской губернии Везенбергскаго уезда», который 26 Мая 1890 года утвердил г. Товарищ Министра Внутренних Дел Сенатор Плеве.

Некоторые наиболее интересные выдержки из данного устава:
«Вольная пожарная дружина в селе Сыренце имеет целью, посредством охотников, добровольно вступивших в общество, или дружину, тушить пожары в черте поместья, а также спасать из загоревшихся и подвергающихся опасности зданий людей, животных и всякаго рода имущества и охранять таковое. ...
Дружина состоит из действительных членов и членов жертвователей». Действительный член должен был вносить по 10 коп. ежемесячно, а жертвователь - по 1 рублю в год.
Члены, компрометирующие своим поведением дружину, а равно небрежно относящиеся к исполнению принятых на себя обязательств … исключались...
Во главе дружины находится совет общества … Совет состоит из 7 членов, избираемых общим собранием на три года, а именно: Председателя, двух заместителей, Начальника пожарных, обер-цейхмейстера, письмоводителя и кассира. Совет ... решает все дела обыкновенным большинством голосов … При равенстве голосов перевес считается на стороне Председателя».

Необходимо пояснить обязанности одного из членов совета: «Обер-цейхмейстер ведет всему имуществу инвентарную ведомость; имеет надзор за … пожарными снарядами и наблюдает, чтобы все предметы были в исправности».

Действительные члены подразделялись на следующие отделения:
«1. Главное начальство и состоящие при нем
2. Команда лазильщиков,
3. Команда водовозов,
4. Команда при пожарных трубах,
5. Отряд охранителей,
6. Цейхмейстерская служба.»

Далее идет разъяснение, чем должны были заниматься на пожаре члены того или иного отделения.

«На лазильщиков возлагаются все работы, которым должно предшествовать влезание на верхния части зданий, а также сломка и снесение построек, могущих способствовать распространению пожара...

Водовозы заботятся о доставлении для пожарных труб воды в достаточном количестве…

Команда при пожарных трубах.
Каждая труба, а равно состоящая при ней колонна, имеет свой номер. Колонны различаются по цвету флага и форменной одежды.

Отряд охранителей.
На обязанности лиц этого отделения лежит:
1. не допустить к месту пожара посторонних лиц,
2. выносить вещи из домов, которым угрожает опасность от огня и
3. охранять спасенное имущество.

Цейхмейстерская служба.
Цейхмейстерская служба состоит из обер-цейхмейстера, обер-шприц-мейстера и столько цейхмейстеров, сколько имеется колонн. Цейхмейстер команды лазильщиков называется реквизитором, который заведывает главным багровым ходом с приборами.
Деятельность реквизитора состоит в том, чтобы заботится за хорошим и исправным состоянием всех пожарных снарядов и других принадлежностей.
Обер-цейхмейстер обязан: 1) вести инвентарную ведомость всему имуществу общества. 2) Приобретать и выдавать пожарныя принадлежности и форменную одежду, заготовляемую на счет общества и 3) свидетельствовать огнегасильные аппараты.

Каждый действительный член обязан по данному пожарному сигналу, или другому какому либо известию о пожаре немедленно явиться на сборное место и на службе безотговорочно исполнять приказания распорядителей. Обучение членов … предоставляется … начальнику, при чем во время упражнений и учений командныя слова должны произносится исключительно на русском языке…

Пожарные обязаны явится на службу непременно в форменной одежде. В виду исключения только дозволяется быть на пожаре без формы, если потерялось бы много времени для того, чтобы сбегать домой для переодевания».

Очень интересный момент это форменная одежда, которую имели право носить члены пожарной дружины. Для общественного устройства того времени было характерно наличие мундиров не только для военных, но и для разного рода чиновников. Наличие формы у членов пожарного общества, которые были по своему сословному званию крестьянами, несколько возвышало их в своих собственных глазах и, возможно, в глазах некоторых окружающих.

«Всем действительным членам пожарной дружины, за исключением отряда охранителей, который имеет особые знаки, присваивается форменная одежда. Члены, которые сами не в состоянии приобрести форменную одежду и другие предметы арматуры, должны объявить об этом сейчас же при вступлении и получают таковыя от общества. Ношение форменной одежды разрешается только во время исполнения служебных обязанностей».

Сохранилось описание формы и отличительных знаков, которая полагалась разным членам пожарного общества, в зависимости от занимаемой должности.

Для начальников команд полагалось иметь каску из белого металла, с белым султаном, двубортную куртку из сукна сине-серого цвета, по 5 гладких желтых металлических пуговиц в два ряда с отложным воротником, на котором были петлицы из золотого галуна. Брюки должны были быть того же цвета, что и куртка, а кушак из пеньковой ткани с красными и черными полосами. Из спасательных принадлежностей надо было иметь «Остроконечный топор на кушаке и спасательную веревку сплетенную чрез плечо с права на лево».

Помощнику начальника команды полагалась каска из желтого металла, с белым султаном, куртка такая же, как у начальника команды, но с заменой золотых петлиц на серебряные.

У цейхмейстера - каска из желтого металла, куртка такая, как и у начальника команды, но с заменой золотых петлиц, суконными желтого цвета. Брюки и кушак - как и у начальника команды.

Для начальника лазильщиков положена была каска из желтого металла, уже с красным султаном, куртка такая, как и у начальника команды, с заменою золотых петлиц на воротнике куртки красными суконными.

У главного лазильщика каска — из желтого металла, с красным гребнем, куртка уже только однобортная из солдатского сукна на крючках, с отложным воротником, без петлиц и кушак — черный пожарный.

Для начальника охранителей и спасателей имущества описано всего лишь «кеппи — белаго цвета, с околошем из золотаго галуна». Далее была приписка «Особенной форменной одежды и снаряжения не присваивается. На левом рукаве белая повязка, окаймленная золотыи галуном с нашитою красною буквою «О» (охранитель)».

Начальник отряда имел каску из желтого металла, с черным султаном, куртку, опять же, как и у начальника команды с заменою золотых петлиц черными суконными. «Спасательныя принадлежности — Остроконечный топор на кушаке и спасательная веревка».

Для заведующего пожарным рукавом полагалась желтая металлическая каска, с черным пожарным щитом на затылке, куртка, кушак — такой же, как у главного лазильщика. «Спасательныя принадлежности — Остроконечный топор на кушаке, с крючком и спасательною веревкою».

Простой лазильщик отличался от главного тем, что каска была без щитка сзади.

Команды при пожарных трубах носили черные металлические каски. Каждому отряду присваивался особый цвет. Для отличия была выполнена цветная кайма: 1- красный, 2- синий, 3 — желтый, 4 -зеленый, 5- белый, 6- лиловый, 7 -оранжевый и белый. Куртки по форме были, как у главного лазильщика, а кушак изготовлен из черной кожи.

Для команды охранителей и спасателей имущества полагались черные «кеппи», которые дозволялось носить с золотым околышком. «Особенной форменной одежды и снаряжения не присваивается. На левом рукаве белая повязка, с номером по порядку». Для врача при команде охранителей и спасателей имущества «Та же форма как и всей команды охранителей, с заменою номера на повязке — красным крестом».

Было же примечание касающиеся всех членов дружины:
«1 .Ношение брюк допускается по усмотрению каждаго, в голенищах или поверх сапог.
2. В летние месяцы допускается ношение служебной одежды из холста белаго или сераго цвета, со всеми отличительными знаками и головным убором, как  показано в описании.
3. Цвет материала для курток и брюк, может быть изменяем постановлениями Общих собраний, но с тем, чтобы покрой и отличительные знаки не были изменены».

Иногда, если приобрести настоящую металлическую каску было на по силам, её изготавливали из кожи и красили, например, бронзовой краской. С расстояния отличить от настоящей было почти не возможно, но вот защитные функции при такой замене сильно страдали.

Создание такого объединения односельчан сильно поспособствовало организации упорядоченных действий при тушении очагов возгорания. Теперь каждый член дружины знал порядок своих действий и был в достаточной мере экипирован, обучен и подготовлен. В 1890 году в оснащении дружины имелось 2 насоса, 25 багров и 160 футов рукавов.

Пожарное общество, кроме своих непосредственных обязанностей, связанных с пожарами, занималось и профилактикой. Члены дружины ходили по домам и проверяли состояние печей и трубы, осматривались керосиновые лампы, являвшиеся частым источником бед, проводились с односельчанами беседы по противопожарным правилам.

Кроме того, сама по себе дружина являлась некоторым «клубом по интересам»: возможность пообщаться с односельчанами, сменить обстановку, ну и, возможно, при желании сделать некоторую «карьеру» в её рядах.

Был еще и такой стимул - становиться членом пожарной дружины, встречалось утверждение, что их не призывали в армию. Во всяком случае, точно не в первых рядах.

Общество, будучи официальным юридическим лицом, имело право организовывать разного рода «празнества» для жителей деревни. В дальнейшем устройство концертов, спектаклей, танцев и т.п., эта так сказать, не целевая сторона деятельности, станет занимать всё больше и больше места в жизни пожарного общества. Можно вспомнить, как описывал это Рацевич. Также имелось право ходатайствовать о разрешении на проведение целевых лотерей.

Вот как описывались действия пожарных в газета «Эстляндские губернские ведомости» 1887 год: «6-го Октября в 12 часов пополудни в Сыренце (на озере Чудском) Эстляндской губернии, сгорело три деревянных дома со всеми пристройками до основания, и еще повреждено три соседних дома от места происшествия пожара. Огонь появился на дворе крестьянина Р. и с неимоверною быстротою, при сильном западном ветре; охватив дом, огонь устремился на соседние строения, угрожая опасностию всему селу насчитывающему более двухсот домов. Но благодаря старанию Сыренецкому частному обществу пожарных, состоящему из 50-ти человек, при двух пожарных машинах, а также подоспевшей из села Скамьи (на берегу реки Наровы) такой же вольной пожарной огонь был прекращен. Дом крестьянина Заутина, находящийся от горевшаго дома Пантелеева на растоянии одной сажени, загорался до 12-ти раз, но старанием пожарных каждый раз был потушен. Убытки простираются, не смотря на страхование в частных обществах „Комерческим" и "Якорь" до 3,000 руб.Много помогли горю пожарные машины. Не лишним считаю отметить, что, крестьяне, крайне недоброжелательно сначала относившееся к распоряжению волостнаго старшины о заведении в селе Сыренце пожарных машин, так как для той цели он израсховал около 700 руб. наличнаго общественаго капитала, в настоящее время, когда их постигло несчастие и когда они увидали на деле всю пользу от новаго учреждена, сами пожелали купить еще одну пожарную машину и вообще усовершенствовать местное пожарное депо и благодарят старшину за его заботы об обществе. Ф. И. Косяков».

Статья 1888 года из той же газеты: «30-го Июля в селе Сыренце (на берегу Наровы, при озере Чудском) случился пожар, при сильном западном ветре. огонь вышел из  двора крестьянина Анания Баулина и с быстротою охватил дом и прочия постройки, откуда перешел на соседние дома крестьян братьев Севастьяна и Ивана Петровых Гуняшиных. Огонь так скоро охватил постройки вышеозначенных крестьян, что когда прибыла Сыренецкая вольная пожарная команда, вместе с таковою же Скамейскою, то огонь уже охватил все три дома с принадлежащими постройками. Но благодаря старанию пожарных огонь был прекращен, не смотря на то, что дом Н.Н. Абрамова, отстоящий от места пожара на одной сажени несколько раз загорался. Так как домохозяева были на покосе, то почти все имущество сгорело за исключением нескольких хозяйственных вещей и одежды. Убыток простирается до порядочных размеров, несмотря на то что дома с постройками застрахованы в "Русском Страховом от огня обществе". Крестьяне села Сыренца хотя и имеют в настоящее время две пожарныя машины со всеми пожарными принадлежностями, но желают купить еще пожарную машину от 600 до 800 руб. если страховыя общества как обязательное Ревельское, так и частныя "Русское", "Якорь" и "Комерческое" не откажут в своем содействии и вспомоществовании». Общий ущерб составил тогда примерно 4500 рублей.

В 1889 году в газете описан пожар, о котором уже шла речь выше: «В 6 часов утра 13 ноября с.г. жители Сыренца были встревожены пронзительным звоном пожарнаго колокола, возвестившаго полусонным жителям о возникшем в селе Сыренце пожаре. Огонь показался во дворе, прилегающем к деревянному дому крестьянина Ильи Томасова. Дом, благодаря неразрывности постройки, тоже загорелся, почти одновременно со двором и вследствие близкаго соседства прочих построек, находящихся от горевшаго дома всего на разстоянии 2 сажень, пожар грозил принять огромные размеры. Но тут явилась сильная помеха стихии в лице сыренецкой пожарной дружины. Две пожарныя машины, находящяися в распоряжении дружины, были установлены с удивительным проворством. Двор, успевший изрядно прогореть, был разрушен, а дом удалось сберечь почти целиком. Он со двором был застрахован в Московском Страховом обществе за 3000 руб. Причина пожара неизвестна. Крестьянин л. Ям ... Федор И. Косяков»

В 1910 году именно Сыренецкое пожарное общество было основным инициатором проведения в селе торжеств, посвященных 200-летию присоединения Эстляндии к России. После проведения литургии в храме, прошел парад пожарных, а затем совместный с обычными прихожанами крестный ход к развалинам крепости. Там был отслужен молебен с провозглашением вечной памяти Петру Первому. По окончанию церковного торжества в пожарном депо состоялась трапеза, во время которой было произнесено множество патриотических речей и несколько раз исполнен гимн «Боже Царя храни». От наплыва чувств, была составлена и отправлена от имени всех Сыренецкого пожарного общества и всех прихожан на имя начальника Эстляндской губернии телеграмма с выражением верноподданнических чувств. Этим делом не закончилось, телеграмма была показана императору, во время его визита в Ревель, и он соизволил начертать на ней: «Искренно всех благодарю».

Из «Отчета Сыренецкой вольной пожарной дружины за 1912й год» можно почерпнуть следующие сведения: день открытия 4.04.1879 г., день годового праздника — 8го ноября. Способ водоснабжения — река Нарова и колодцы, способ сигнализации — 2 пожарных колокола и звон в местной церкви. Соседние организации — Скамейская и Ямская пожарные дружины. Число жителей — 1158. Имелось 12 каменных, 285 деревянных и 10 смешанных построек, а также 5 кожевенных заводов, 1 ветряная мельница и 2 снетко-сушильни. Наибольшая высота зданий — 4 ½ сажени. Состояние дорог и мостов — неудовлетворительное. Сторож при депо получал 15 руб. в год. Личный состав дружины состоял из 3 жертвователей и 75 действительный членов, которые образовывали 5 отрядов: руководство дружины, 3 колонны (6 трубников и 42 качальщика), 10 лазильщиков и 5 охранителей. Председатель — Священник Сыренецкой Ильинской церкви Василий Каменев, Начальник дружины — Инспектор Сыренецкого 4-х классного городского училища Павел Григорьевич Пшеничников, казначей – М. Реньков. За минувший год было 2 пожара, из которых один был прекращен до прибытия команды, а на другой, ночной было потрачено 2 часа, а также состоялось 2 парада, 16 учений, 2 манёвра. По случаю 100-летнего юбилея Отечественной войны дружина участвовала в полном составе в торжественной литургии, молебном перед зданием депо и общим обедом. Из инвентаря имелись ручные пожарные трубы (насосы или то, что называлось тогда пожарными машинами): 1 с рукавом диаметром 3 дюйма и 2 — 2-х дюймовых, летние и зимние ходы к трубам, багровые ходы, катушки для рукавов, рукавов 3-х дюймовых — 315 аршин, 2-х дюймов. 585 арш., приёмный рукав 3-х дюйм. 12 арш. и 3 приёмных 2-х дюйм. 20 ½ арш. Из инструментов — 2 простые и 8 штурмовых с крючками лестниц, багры 14, кошки 4, топоры 2 , ведра железные 15, парусиновых ведер 2. Приблизительная оценка стоимости инвентаря — 2133 руб. Доход получался от членов жертвователей (8 руб.) и действительных членов (67 р. 90 к.), пособие от Сыренецкого сельского общества (37 р. 18 к.), на лампаду и на киоту для иконы (12 р. 56 к.), выручка от продажи нарукавных знаков (6 р. 10 к.), выручка на постройку депо от розыгрыша лотереи (470 руб.). Расход состоял из содержания пожарного депо (12 р. 42 к.) приобретение нового и ремонт старого инвентаря (52 р. 45 к.), членский взнос в Императорское Российское пожарное об-во (10 р. 78 к.), обмундирование членов (11 р. 16 к.), расходы канцелярии (17 р. 25 к.), почтово-телеграфные расходы (3 р. 36 к.), разные другие расходы (28 р. 5 к.), на киоту для иконы (4 р.).

Список правления Сыренецкой Вольной Пожарной Дружины в 1913 году:
1. Председатель Василий Васильев Каменев Священник Сыренецкой Православной церкви;
2. Заседатель Петр Севастьянов Гуняшин, крестьянин Сыренецкой волости;
3. Василий Николаевич Абрамов, почетный гражданин;
4. Начальник дружины Павел Григорьевич Пшеничников, коллежский ассесор;
Кассир:
5. Михкель Ильич Реньков, крестьянин Сыренецкой вол.;
6. Цейхмейстер Максим Александров Росадкин, крестьянин Сыренецкой вол.;
7. Начальник команды Иван Михкелев Пекарев;
8. Письмоводитель. Димитрий Петров Данилов Гдовский мещанин;
Члены правления:
9. Андрей Александров Абрамов, крестьянин Сыренецкой вол.

Вопрос со строительством нормального здания для депо назрел уже в 1912 г.: «Ныне существующее в Сыренце пожарное депо очень тесное, так что едва вмещает пожарныя шины и багорный ход; при том оно еще и очень ветхое. Не имеется даже каланчи для производства упражнений и просушки рукавов, отчего пожарные рукава, после употребления их на пожаре или репитиции, иногда, особенно в дождливое время, подолгу остаются сырыми и вследствие этого изнашиваются прежде времени. В виду этого ощущается необходимость в постройке новаго пожарнаго депо, более обширнаго и специально оборудованнаго. На постройку этого депо местное сельское общество ассигновало из волостных сумм 500 рублей, но этих денег далеко не достаточно. В виду этого Сыренецкая вольная пожарная дружина просит об отпуске из капитала Губернскаго взаимнаго страхования 500 руб. в безвозмездную ссуду на постройку вышеуказаннаго депо».

В 1913 году был составлен «проект на постройку в селе Сыренце народнаго дома совместно с новым пожарным депо к нему смету на 3х листах о количестве и величине бревен, потребных на эту постройку. Проект и смета составлены помощником архитектора в г. Нарве А. Тихановым».

Уже в 1912 году с помощью лотереи на будущее строительство было собрано 470 рублей. Таковую же предполагалось устроить и в 1914 г. «... лотерею на сумму 1500 руб. на постройку новаго пожарнаго депо». Впрочем, в том году она не состоялась из-за начавшейся в августе войны.

Со со стороны государства была обещана помощь, но дело с финансирование затянулось до 1917 года, когда «2-го марта сего года во время народных волнений сгорела большая часть делопроизводства по Губернскому Взаимному страхованию...». Тем не менее, 14.07.1917 г. от губернии были выделены 300 рублей пособия и деньги высланы в адрес волостного правления. Вот только инфляция военного времен «съела» большую часть от этой суммы. По всем данным можно предположить, что новое пожарное депо был отстроено в первой половине 1923 году. Находилось оно около замка, с южной его стороны на самом берегу реки.

В связи со зданием пожарного депо нельзя не вспомнить великолепный занавес для сцены, который в ноябре 1924 года разрисовали Илья Гуняшин и Михаил Малевский.

В сентябре 1919 года, так называемые, члены учредители подали прошение на регистрацию общество в соответствии с новыми законами независимой Эстонской республики. Страшно представить, еще не закончилась война, и боевые действия скоро опять придут к берегам Наровы, а тут занимаются каким-то юридическими формальностями. Свои подписи под упомянутым прошением поставили: священник В. Каменев, учитель Августин Жейбе, Павел Пшеничников, Вас. Ляпчихин, И. Ляпчихин, Андрей Абрамов, М. Реньков и С. Махов. Подавались документы на регистрацию устава «Сыренецкой вольной пожарной дружины». 19 декабря 1919 года уже в соответствии с новым наименование села (Васкнарва) решением суда было зарегистрировано Vasknarva Vabatahtlik Tuletõrjujate Selt. Хотя в ходу некоторое время продолжало оставаться и старое именование.

В 1922 году Сыренецкое общество приценивалось к покупке пожарной машины, сохранилось её описание «... 2-х колесная ручная пожарная машина стоит около 40000 марок. Машина такая для 2х дюймовых рукавов. Цилиндр машины медный, диаметром 4 дюйма». Стоимость машины была более чем значительной, и, по всей видимости, приобрести её не удалось.

В 1924 году Сыренецкая вольная пожарная дружина насчитывала в своих рядах 135 членов, как действительных, так и жертвователей. От Центрального Союза Пожарных обществ были получены, по всей видимости, за какие-то деньги 120 шинелей. Из них, учитывая степень пригодности, были отобраны 37 штук, для того чтобы сшить пожарную форму для некоторых членов. Остальные были розданы дружинникам для личного пользования. Сыренчане просили выслать еще одну партию шинелей, чтобы полностью обеспечить формой всех пожарных.

Сведения из «Отчета пожарной дружины за 1925 г.» во многом повторяют данные за 1912 г., но в то же время позволяют отследить, какие произошли изменения за столь небольшой срок. Открыто 4.04.1879 г., ежегодный праздник 21 ноября, пожарных станций — 1, водоснабжение из реки Наровы и колодцев, для сигнализации имелось 2 пожарных колокола и звон церквей. Всего - 1027 жителей, 12 каменных, 298 деревянных и 10 смешанных домов, 4 кожевенных завода и одна ветряная мельница, наибольшая высота зданий — 4 ½ сажени. У дружины имелся свой земельный участок, пожарный дом с депо и каланчей. В это время было 110 действующих членов, председатель Андрей Сазонтов Заутин, товарищи председателя Петр Севастьянов Гуняшин и Павел Дмитриев Трелин, казначей Павел Семенов Махов, письмоводитель Василий Павлов Ляпчихин, Обер-цейхмейстер Максим Александров Разсадкин. Ревизионная комиссия составляли из Ивана Андреева Райбушкина, Ивана Янова Прумбаха, Ильи Иванова Курушева, Николая Александрова Соленова, Василия Филиппова Заутина. Начальником дружины был Василий Андреев Райбушкин, его помощниками – Алексей Сазонтов Заутин, Иван Павлов Ляпчихин. За тот год пожаров не было, зато провели одну тревогу, 3 смотра, 3 парада, 2 учения и 4 манёвра. Из инвентаря имелись пожарные трубы 3-х и 2-х дюймовые, ходы летние и зимние, багровые ходы, 3 катушки для рукавов и собственно сами 3-х и 2-х дюймовые рукава. Из инструментов наличествовали 3 простых и 3 штурмовых с крючками лестницы, багры 8, кошки — 4, топоры, вёдра железные - 6, фонари летучая мышь — 3. Среди обмундирования было 11 касок, 3 кушака, 3 веревки для лазильщиков и 5 свистков. В здании были 2 лампы, 5 скамеек, 1 стол, 2 флага, 1 шкаф, 10 табуреток, граммофон и 36 пластинок, самовар и книг разных — 79. Доходную часть составляли членские взносы, пособия от Эстонского Страхового об-ва, Сыренецкого о-ва потребителей, Сыренецкого земельного общества, Центрального союза Пожарных об-в, от постановки спектаклей, аренды здания и буфета, проведения танцевальных вечеров, устройства годового праздника, продажи шинелей, подписному листу на общее знамя. Всего доход — 173172 марки. Расходовались деньги на ремонт здания, материал был куплен в 1923 г. (займ), 5% благотворительный сбор, на землеобразный капитал, в кассу кружка «Баян», членские взносы в Центр. Союз, страхование здания, канцелярские расходы, оборудование библиотеки-читальни, устройство пристани, отопление здания, устройство ежегодного праздника, покупка рукавов и др. принадлежностей, жалование сторожу, устройство дня русского просвещения, уплачено за шинели и доставку их.

Особо почитаем днем для Сыренецкой дружины был Михайлов день. Как проходили торжества по этому поводу, можно понять из стихотворения.

В 1927 г. шла речь о награждении медалью и знаком отличия Андрея Сазонтова Заутина, служившим к тому моменту в обществе уже 30 лет, из них последние 8 состоял председателем. В прошение про него было написано следующее «Своей энергичной и самоотверженной работой …  А. С. Заутин привел в порядок машины, усовершенствовал и увеличил инвентарь, пожарные «боевые» орудия и экипаж. Он сплотил для дружной работы всех членов О-ва и благодаря этому у нас выстроено собственное пожарное здание с каланчой и театром».

21 ноября 1928 г. Сыренецкое пожарное общество весьма широко отмечало свой 50-летний юбилей. К этой дате было приурочено и награждение наиболее достойных членов дружины:
Заутин Алексей Сазонтович, помощник начальника дружины, член дружины с 1905 г., Крест II степени;
Гуняшин Петр Севастьянов, член правления и начальник команды охранителей, член дружины с 1890 г., II степени крест и знак за 38 летнюю службу;
Абрамов Николай Иванов, начальник дружины, член дружины с 1902 г., II степени крест;
Махов Павел Семенов, секретарь, член дружины с 1922 г., серебряной медалью;
Трелин Феодор Михайлов, начальник команды лазильщиков, член дружины с 1895 г., II степени крест;
Соколов Феодор Матвеев, обер-шприцмейстера, член дружины с 1890 г., II степени крест и знак за 38 летнюю службу;
Разсадкин Максим Александров, обер-цейхмейстер, член дружины с 1898 г., II степени крест и знак за 30 летнюю службу;
Ляпчихин Василий Павлов, начальник II колонны, член дружины с 1908 г., II степени крест;
Ляпчихин Иван Павлов, помощник начальника дружины, член дружины с 1907 г., II степени крест;
Курушев Илья Иванов, член правления, член дружины с 1907 г., II степени крест;
Зетков Василий Никандров, цейхмейстер, член дружины с 1895 г., II степени крест и знак за долговечную 33 л. службу;
Заутин Иван Спиридонов, шприцмейстер, член дружины с 1890 г., II степени крест и знак за долголетнюю 38 л. службу;
Реньков Михаил Ильин, кассир (казначей), член дружины с 1895 г., II степени крест.

В 1930 году наименование организации поменялось на Vasknarva Vabatahtlik Tuletõrje Ühing - Васкнарвское добровольное пожарное общество. По всей видимости, это потребовалось в виду изменения общереспубликанского законодательства.

Некоторые данные, почерпнутые из отчётов Васкнарвской пожарной дружины за 1932-35 годы. В 1933 году в рядах дружины состояло 105 человек, к концу 1935 года их количество возросло до 117 человек. О пожаре оповещали при помощи трёх пожарных колоколов, одной сигнальной башни и церковного колокола. В 1933 г. имущество состояло из 3 ручных насосов фирмы «Langenzippen», из которых у одного цилиндр был диаметров 16 см, высота - 38 см, производительность 600 литров в минуту. Два других были поменьше - диаметр цилиндра 9 см, высота - 38 см, производительность 300 л/мин. Большой к месту доставляли лошадью, а малые - при помощи людей. Для подачи воды располагали не обрезиненными шлангами диам. 75 мм - 182 м, диам. 35 мм - 300 м. Имелись 10 деревянных лестниц, 3 топора, 14 багров, 18 ведер, 1 факел и 2 сигнальные сирены. В 1935 году добавился еще один насос фирмы "Möölmann" с диаметром цилиндра 9 см. высотой - 40 см и производительностью 300 л/мин, рассчитанный на 6-8 человек. За него было заплачено 400 крон и за инвентарь к нему еще 300. Руководство осуществляли Андрей Заутин (председатель правление), Павел Пшеничников, которого в 1934 г. сменил Михаил Райбушкин (начальник дружины), Николай Реньков, Иван Ляпчихин, которого в 1935 г. заменил Николай Чурбаков, Максим Рассадкин, Николай Гуняшин (до 1934 г.), Александр Харитонов (с 1935 г.). В 1932 году было 2 крупных пожара, где в общей сложности было задействовано 85 человек и 1 небольшой. В 1933 г. случилось 3 крупных пожара, которых ликвидировали всего 98 дружинника и 1 маленький, тем не менее потребовавший участите 42 человек. В 1935 году случился один значительный пожар, в тушение которого участвовали 37 человек. Также 24 марта 1935 г. выезжали (точнее переплывали реку) в Скамью для помощи тамошним жителям.

20 декабря 1936 года состоялось чрезвычайное собрание членов пожарного общества. Согласно нового пожарного закона, было сделано предписание Васкнарвскому обществу объединиться с Ямским. В виду безвыходности ситуации, такое решение было принято. 16 января 1937 года образовалось новое Ямское Добровольное Пожарное общество, в котором все пожарные общества Васкнарвской волости (дер. Яма, Васкнарва, Пермискюла, Кунингакюла) были объединены в единую организацию. Таким образом, пожарная дружина Васкнарвы, как самостоятельная единица, прекратила своё существование. 

В 1940 г. Добровольное пожарное общество Васкнарвской волости собиралось отмечать свой 50-летний юбилей. Датой отсчета для этого праздника стал 1890 г., когда был утвержден устав Ямской пожарной дружины. Местом проведения мероприятия, тем не менее, была назначена именно Васкнарва.

Программа юбилейных торжеств, 16.06.1940 г.:
«13.00 Сбор пожарной дружины, представителей от других организаций и духового оркестра около церкви.
14.00 Встреча министра, хлеб-соль, выступление представителей перед министром.
14.15 Торжественная служба в церкви.
14.35 Крестный ход по деревне. Остановка министра в одной из семей.
14.50 до 15.00 Представители, дружина и оркестр собираются на площади (около домов И. Капина и И. Абрамова).
15.10 до 15.20 Торжественное прибытие почетных гостей на площадь.
15.30 Встреча министра на площади. Рапорт главы дружинников. Просмотр парада министром.
15.35 Приветственное слово главы отделения Исамаалиита и председателя объединения пожарных дружин Рудольфа Премета.
15.40 Выступление министра.
Продолжает Петр Евдошенко выступлением от имени организаторов.
Обзор деятельности Васкнарвской пожарной дружины делает Павел Семёнович Махов.
Поздравления пожарному обществу и вручение знаков отличия дружинникам (среди представленных к наградам были и жители Сыренца: Павел Махов, Андрей Петухов, Петр Петухов, Михаил Райбушкин, Николай Реньков, Иван Заутин, Михаил Заутин, Петр Заутин, Василий Заутин, Петр Трелин).
Заключительное слово Андрей Заутин».

Сведений о том, состояли ли этот праздник - не имеется, ни одна газета того времени не упоминала об этом событии.

Автор текста: Олег Дроздик. Написано на основании материалов Эстонского национального архива.

Следующая страница